Не голод, а новая «арабская весна». Как ударит по миру дефицит зерна из-за войны в Украине

Россия. Андрей Сизов, директор Аналитического центра «СовЭкон»

На Россию зерна хватит

Основные сложности с экспортом зерна у России возникли, когда после 24 февраля прекратились отгрузки из-за остановки навигации в Азовском море. Довольно скоро и черноморские порты, и азовский заработали, но был большой сбой с точки зрения физических отгрузок. В начале марта мы ожидали, что экспорт из России составит 1,2 млн тонн пшеницы, а по итогам вышло 2,2 млн тонн, что оказалось даже несколько выше средних значений для месяца.

Есть проблемы с переводами денег, потому что некоторые банки не работают с Россией, но в целом платежи идут. Торговля возобновилась, пускай и идет тяжелее. Потребители теперь предпочитают схему, которая включает фрахт с доставкой до своего порта за счет продавца (C&F), чтобы избежать рисков. Раньше преимущественно покупали в российских портах (FOB).

Основной сдерживающий фактор сейчас для России — это не военные действия, не санкции и даже не проблемы с платежами, а квота на экспорт в 8 млн тонн пшеницы и 3 млн тонн кукурузы и ячменя, которая была введена еще в прошлом сезоне. Она действует с середины февраля по конец июня. Не будь этой квоты, могли бы вывезти и больше. Государство в последние годы регулярно вводит такие ограничения.

Россия ввела эмбарго на экспорт зерна в страны ЕАЭС, который не квотировался и не облагался пошлинами. К примеру, Казахстан может продавать свою пшеницу по высокой цене, так как эскортных пошлин в стране нет, и завозить российскую по более низкой цене. Цены в России искусственно занижены очень жёсткими экспортными пошлинами. И это эмбарго как раз было связано с желанием закрыть возможность активного экспорта в Казахстан. Казахстан продает свою пшеницу по $400 за тонну, а покупает российскую значительно дешевле, это невыгодно для России.

В этом сезоне России не грозит никакой дефицит. Новый урожай ожидается очень неплохой, если не будет каких-то экстраординарных природных событий, то и в следующем сезоне никаких проблем с наличием зерна быть не должно. У нас может быть серьезный рост производства, и все на это указывает, плюс запасы переходят с одного сезона на другой, а зерно можно хранить при нормальных условиях годы. Так что зерно есть и будет. Другое дело, что цены все равно растут, и потребитель недоволен и хочет видеть более низкие цены. Основной фактор роста цен — это стремительная девальвация рубля. Несмотря на пошлины и квоты, мы все равно связаны с мировым рынком, который торгуется в твердой валюте, и если рубль падает в очередной раз, то это оказывает сильное влияние и на рублевые цены в том числе. Кроме того, мировые цены из-за военных действий сильно выросли.

Инвестиции в сельское хозяйство под угрозой

Как текущая ситуация в мире отразится на инвестиционной привлекательности агробизнеса в России? Это очень важный вопрос. Такие потрясения никаким инвестициям не способствуют. Плюс сейчас идут проверки обоснованности цен на продовольствие, Генеральная прокуратура проверяет одно, ФАС другое, и для инвестиций это демотивирующая вещь — зачем вкладывать деньги в сахарный завод, если придет государство и скажет: «Ты должен с завтрашнего дня продавать сахар по такой-то цене».

С другой стороны, в стране деньги есть и их надо куда-то вкладывать. Пищевая отрасль и сельское хозяйство — это один из лучших вариантов, куда их можно вложить в текущих условиях. Остается экспортный спрос, остается внутренний рынок, и поэтому обвалов инвестиций в сельское хозяйство не стоит ожидать, если не будет дальнейших поползновений по регулированию сектора или его национализации. Напомню, что ЛДПР вносило предложения о национализации сахарной отрасли. Если всего этого не будет, то туда инвестиции продолжат идти, и нельзя даже исключать их роста. Вкладывать деньги надо во что-то, надо пытаться обогнать инфляцию. Сельское хозяйство — это одна из лучших ставок, которую можно сделать внутри страны.

Под ударом — бедные арабские страны

Что касается ситуации на мировом рынке, то, безусловно, из-за проблем с поставками из России и Украины пострадают наиболее бедные страны. Чем беднее страна, тем сильнее по ней это будет бить. Бедная страна — это такая, где средний потребитель тратит от 50–60% своих доходов на еду — Йемен, Афганистан, Судан, то есть страны, где и так все было сложно. Если посмотреть на карту, то можно обратить внимание на всю северную Африку и двигаться на восток — Ливан, Ирак, Иран. В южном Ираке уже волнения из-за роста цен на продовольствие. Аналогии с «арабской весной» начала 2010-х, когда люди протестовали из-за повышения цен на хлеб, напрашиваются. Она случилась именно после эмбарго России на вывоз зерна. Сейчас события гораздо серьезнее. Грузы до Африки и Ближнего Востока все же доходят, но проблема в том, что зерно слишком подорожало. В Египте 70% населения сидит на программе субсидирования хлеба, который сейчас продается за копейки там. У них ситуация непростая.

Европе такие проблемы не грозят, она богата. Европейский потребитель тратит 10–15% своего дохода не еду, американский — около 10% дохода. Для них это не является серьезной проблемой. Юг Европы сейчас просит снизить барьеры для экспорта кукурузы. У них была договоренность с Украиной, и сейчас оттуда идет маленький ручеек, поэтому они хотят закупать у Северной Америки. Ситуация в бедных странах тяжелая. К концу 2021 года цены на продовольствие в мире и так были на рекордных уровнях. Мы ожидали их стабилизацию или даже некоторое снижение, однако получили новую волну роста после 24 февраля.

Ситуация была бы еще сложнее в другое время года. Все было бы намного хуже, если бы сейчас была, например, осень. Начиная с апреля северная Африка убирает свой урожай. Он частично покрывает потребности. Зерно — это глобальный товарный рынок. Покупатели в большинстве случаев могут переключиться на других поставщиков. Например, Египет, крупнейший импортер пшеницы в мире, возможно, уже начал активнее покупать зерно из ЕС вместо традиционного российского или украинского.

Заявления политиков о неминуемом глобальном голоде из-за войны в Черном море кажутся во многом эмоциональными. Запасы в мире далеки от рекордно низких, виды на новый мировой урожай в целом неплохие. Чтобы ситуация стала действительно тревожной, «специальная военная операция» должна затянуться как минимум на год. Оптимистично предполагаю, что вероятность этого невысока.

Украина. Денис Мельников, эксперт по агробизнесу и аграрному рынку Украины, консультант агрокомпаний

Посевная в Украине идет несмотря ни на что

Больше всего переживаний в Украине было за посевную — зерновые, которые сеются весной, посеяны на 42%. Это хороший показатель с учетом того, что весна достаточно ранняя. У нас вчера было +20℃ и не хватает осадков. Люди осознают, что придется кормиться за свой счет, ищут посевной материал, удобрения и топливо и с двойным усилием пытаются сеять. Хоть мы отрезаны от импорта нефтепродуктов из Беларуси, так или иначе нефтепродукты в Украине есть в достаточном количестве для того, чтобы провести посевную. При этом с аммиачными удобрениями проблемы — я лично столкнулся с тем, что человек искал полтонны селитры, и все говорили, что это нереально. Однако в итоге удалось найти. Кто хочет, тот всегда найдёт возможности.

Что касается урожая, у меня нет сомнений в том, что собственные потребности Украина удовлетворит. Есть определенный уровень внутреннего потребления: мы можем съесть литровую банку красной икры, а вторая уже не влезет. Украина ориентирована на экспорт из-за валютной выручки и того, что внутренний рынок не готов платить европейские и мировые цены, и поэтому внутренний рынок устанавливает цену на зерно исходя из экспортной цены.

Мы экспортируем, по ощущениям, примерно 2/3 того, что выращиваем. У государства есть отличный инструментарий регулирования экспортных возможностей: будет установлена квота или запрет на экспорт, и я думаю, что мы удержимся и не будет проблем с зерновыми, и будет обеспечена внутренняя продовольственная безопасность.

Мы вынуждены лавировать между двумя потребностями. С одной стороны, у нас острая потребность в валютной выручке, чтобы удержать курс гривны и развивать промпроизводство и восстанавливать страну. С другой стороны, мы не сможем это делать, если будет нечего есть, как минимум голодный бунт, а как максимум — непредвиденные последствия, связанные с невозможностью просто накормить людей. Власть находит компромисс между тем, чтобы получить валюту от продажи зерновых, и тем, чтобы накормить разрушенную страну.

Основной зерновой кластер в Украине практически не пострадал. Это Полтава, Черкассы, Винница, в меньшей степени Хмельницкий, Днепропетровск, Кировоград — это все средняя полоса, где есть чернозем и достаточный уровень влаги. Везде были какие-то отдельные атаки, но они не влияют на ведение сельского хозяйства, поэтому я думаю, что пул областей будет готов, они интенсивно сеются. Я уверен в том, что большие холдинги закупились ещё в декабре-январе, у них были ресурсы и достаточно денег, чтобы обеспечить себя зимой, и поэтому они не несут серьезных рисков.

В зоне рискованного земледелия Николаев, Херсон, Запорожье и Одесса, из них практически полностью пропал Херсон, Запорожье в прифронтовой зоне и там будет падение однозначно, Сумы и Чернигов выпадают. Остаются Житомир, Львов, Тернополь, которые, как это ни парадоксально, начинают конкурировать с южными областями в том плане, что зона рискованного земледелия начала подниматься к северу.

Экспорт из Украины сократился, но не остановился

Страшные вещи для аграрного производства — когда хороший урожай и не хватает техники и цена падает за тонну, либо неурожай, тогда цена высокая, собирать нечего. И это все циклично, раз в пять лет такое происходит. У нас несколько лет назад была страшная засуха и на юге зерновые погибли, при этом экспорт был на обычном уровне, собрали минимум свои 35 млн тонн, просто на севере урожайность была выше. Апокалипсиса у нас после климатических катаклизмов не произошло. Поэтому из-за выпадения определенных регионов, в которых работать невозможно из-за боевых действий, при отсутствии засухи летом мы сбалансируем наше производство в плюс-минус тех же границах, которые были у нас за последние семь лет.

На сегодняшний день есть некоторые трудности с экспортом — узкое горлышко экспортной инфраструктуры. Херсон отрезан, и мы не можем пользоваться портами. Мы видим, что есть блокада в портах, непонятно, как будет работать портовая инфраструктура, какие суда сюда рискнут зайти. Остается вывоз только автотранспортом и железной дорогой, поэтому я уверен, что вывезти выращенный объем в прошлогодних количествах экспорта будет невозможно, у нас не выдержит железная дорога.

Аграрии не любят связываться с железной дорогой, потому что это тяжело, муторно и доступно только действительно большим холдингам, у которых есть люди, разбирающиеся в этом, и определенное лобби. У нас ещё проблема с вагонами, не хватает тяги, и в общем проблема с логистикой. Вывоз железной дорогой сравнительно с портами был небольшой, вывоз автотранспортом вообще был малоперспективной историей.

Что касается цены на экспорт — насколько мне известно, существует четкая корреляция между ценой в Украине и на Чикагской бирже. Чикагская биржа устанавливает ценник, по которому в Украине закупается зерно. На экспорт как правило работают крупные трейдеры, которые диктуют цену, а они руководствуются простой формулой: Чикаго + маржа посредника + логистика до точки выгрузки. Если будет проблема с логистикой, то внутренняя цена будет падать и трейдер будет говорить: «Я буду на рынке доминировать, брать самое качественное и то, что с точки зрения логистики наиболее удобно». В какой-то такой последовательности будет приниматься решение по внутренней цене. Думаю, что группа крупных игроков будет более мелким предприятиям навязывать свои цены.

Если мы говорим о ситуации в бедных странах в связи с проблемами с экспортом, они не могут купить качественный товар, поэтому они покупают некачественный товар в Украине и России. Обе страны выращивают мягкую пшеницу, у которой есть определенные показатели и которая не может использоваться для того, чтобы делать правильную итальянскую пасту. Насколько я знаю, Украина продает свое зерно не в Европу и не в Америку, потому что есть определенные ограничения по импорту в эти регионы, у них там серьезные собственные производители, и поэтому российское и украинское зерно идет в страны третьего мира. Если они не будут получать зерно из Украины, то, я думаю, кормить эти страны будут страны первого мира, только и всего.