«Россия больше никого не сдерживает». Политологи о том, как война в Украине повлияла на Карабах и может спровоцировать новые конфликты

Как перестал существовать Нагорный Карабах

Спутниковые снимки показывают массовое бегство людей из Нагорного Карабаха, пишет Bellingcat. Это связано с ожиданиями возможных этнических чисток армян. Данные из открытых источников, собранные Bellingcat, подтверждают постоянное присутствие азербайджанских военных в населенных пунктах, из которых бежали этнические армяне.

Опасения по поводу этнических чисток по итогу девятимесячной блокады и обстрела военными Азербайджана заставили тысячи мирных жителей искать убежища. По словам премьера Армении Никола Пашиняна, после того как Баку начал наступление на прошлой неделе, более 70 тысяч этнических армян бежали из страны.

Гражданские лица, выехавшие на территорию Армении, рассказывают журналистам о случаях нарушения прав человека азербайджанскими военнослужащими. Например, армянский сайт расследований Hetq опубликовал свидетельства семьи из села Вагухас, которая утверждает, что азербайджанские солдаты стреляли и требовали, чтобы все армяне ушли. Bellingcat отмечает, что подтвердить или опровергнуть эти свидетельства не удалось.

Правозащитные группы и межправительственные организации, включая ООН, продолжают добиваться доступа в Нагорный Карабах.

28 сентября глава НКР подписал указ о прекращении существования республики с 1 января. Фактически, сейчас один из самых старых территориальных конфликтов на постсоветском пространстве документально разрешен, отметил в разговоре с The Insider политолог Александр Искандарян. Это связано с тем, что фокус России сосредоточен на Украине.

«Это связано с двумя войнами. Со Второй Карабахской войной 2020 года, в которой Азербайджану удалось удержать победу над Карабахом и две трети территории оказались под контролем Азербайджана, а на остальной продолжала существовать непризнанная республика, по периметру ее стояли российские миротворцы по соглашению от 9–10 ноября 2020 года. И вторая — после начала украинской войны стало понятно, что Россия все меньше и меньше присутствует, она не могла выполнять свои обязательства, Азербайджан постепенно давил на Россию в разных форматах и забирал полномочия: сначала с дороги в Армению убрали русских, потом блокаду устроили. И в конце концов дошло до того, до чего дошло.

Алиев действовал постепенно. Сначала это была блокада дороги людьми, которых называли активистами. Потом они превратились в пограничников, потом они передвинулись и так далее. Потом обрезали все другие возможности передвигаться, потом проверяли самих российских военнослужащих, и теперь идет этническая чистка.

Неловко об это говорить, но что надо сделать с людьми, чтобы они добровольно встали и без документов с огромным трудом убегали из своих домов, в которых прожили всю жизнь? Это этническая чистка. Более 70 тысяч человек уже пересекли армянскую границу, а это больше половины карабахского населения, то есть это тысяча человек в час. Было бы гораздо больше, но Азербайджан тормозит и разрешает идти только по одной дороге.

Что касается прав для этнических армян — это несерьезно. Какие права? Азербайджан — это монархия, там нет свободы прессы и свободы высказываний. Там нет выборов, там одна семья правит с 1969 года. Какие права? У армян будет больше прав, чем у азербайджанцев? Это странно все».

По мнению политолога Дмитрия Орешкина, капитуляция Нагорного Карабаха связана не только с ослаблением позиций России, но и с опытом предшествующей успешной войны со стороны Азербайджана, оснащенного турецкими «Байрактарами». Кроме того, у Армении на войну нет денег, отмечает политолог.

«Было понятно, что армянским вооруженным силам просто не по плечу противостоять азербайджанским, более современным и технически сильным. И третье — это деньги, которых у Армении нет и не будет в ближайшем будущем, а у Азербайджана они есть, и много — из-за нефти и газа. Так что игра у Армении была безнадежная, у нее просто не было никаких козырей. И главное: в этой ситуации можно было бы рассчитывать на военную поддержку России, но у России не хватает собственных ресурсов, потому что бо́льшая их часть ушла на войну с Украиной, да и не было резона ссориться с Турцией и Азербайджаном.

И, наконец, ощущение снижения своего влияния, что выражается в том, что Пашинян все сильнее улыбался в сторону европейских и натовских структур. Если ты не наш, то чего тебя поддерживать? Это характерная черта для бывших стран Советского Союза. Мы то же самое наблюдаем и с Казахстаном, где Токаев все более независимо себя ведет, и в Молдове, где госпожа Санду успешно справляется. Россию перестали бояться, а других ресурсов-то и нет. Технологии лучшие можно получить на Западе, деньги в других местах, а что еще Россия может предложить? Только страх. Южный Кавказ показал, что страхом уже торговать не получается».

Очередь за Приднестровьем?

При этом на постсоветском пространстве существуют и другие, замороженные конфликты без разрешения ситуации. Помимо очевидного, в частности, это Приднестровье. После ситуации в Карабахе можно было бы ожидать обострения ситуации и там, однако, по словам Искандаряна, логика прецедента тут не работает.

«Для того чтобы Молдове урегулировать приднестровский конфликт так, как Азербайджан пытается урегулировать карабахский, ей надо сделать элементарную вещь: закрыть границу с Приднестровьем. С украинской стороны граница закрыта с начала российско-украинской войны, а третьей границы у Приднестровья нет. И через два месяца там будет такой же кошмар, как и в Карабахе. Молдова этого не делает и не закрывает границы. Все продовольствие и продукты поступают в Приднестровье из Кишинева и наоборот, например, электроэнергия поступает в Молдову.

Я ехал из Кишинева на автомобиле и пересек эту границу. Вместо со мной были разные люди, которые туда-сюда ездят. И на вопрос молдавским чиновникам: „Почему вы так же не делаете?“ — они говорят: „Как мы можем? Там же люди живут, многие из них граждане Молдовы“. В Карабахе это совсем по-другому. В Южной Осетии и Абхазии стоят российские военные базы, и эти государства признаны РФ. В Северном Кипре турецкая армия, Косово признали уже сто государств и так далее. Так что я бы не стал говорить, что если где-то как-то случилось, то теперь так будет везде».

Ждать ли серийного решения постсоветских конфликтов

По мнению Александра Искандаряна, проецировать ситуацию в Карабахе на другие конфликты в посткоммунистических странах нельзя. В частности, по его мнению, украинский конфликт будет продолжаться по вялотекущему сценарию локальных боевых действий.

«Победу Украины или России представить сложно, потому что в данном случае не очень понятно, что такое победа. Взаимоприемлемый договор тоже представить трудно. Буду рад ошибиться, но мне кажется, что ситуация будет оставаться в том же русле, как сейчас.

Ситуация с Карабахом в какой-то мере показательна, но все же понятно, что это не оптимальный путь. Не может быть универсального сценария для всех конфликтов. Опыт показывает, что если государства позволяют своим автономиям добиваться самоопределения законным путем, то есть сколь угодно сложной, но юридической процедурой, то в таких случаях обычно не возникает всех этих этнических чисток, нападений, убийств и погромов.

Часто население в таких случаях голосует против того, чтобы отделялся тот или иной регион. Такое было в Канаде с Квебеком несколько раз. Был референдум, и жители Квебека голосовали за то, чтобы остаться в составе Канады, их было большинство. Юридическая процедура существует. То же было с Великобританией и Шотландией. Если у людей есть возможность решать свои проблемы переговорами за столом, а не пушками, танками и самолетами, то конфликт будет в цивилизованной форме.

Ситуация с Крымом и „ЛДНР“ иная. Если у людей есть принципиальное желание обеспечивать эту правомерность, то проблема становится технической и в каждом отдельном случае можно прорабатывать те варианты референдумов, голосований и соглашений, которые в данном случае могут работать. Чехословакия разделилась на Чехию и Словакию. Разработали механизм и сделали. А в Югославии, которая совсем рядом, было иначе. Эритрея отделилась от Эфиопии, и это произошло достаточно проблемно, но ее признают. Восточный Тимор отделился от Индонезии и так далее.

Если есть воля к тому, чтобы делать это не этническими чистками, убийствами, погромами и изгнаниями, то это превращается в проблему, которую можно решать выработанными механизмами. Я боюсь, что ни в Крыму, ни в Донбассе такого желания не было. Было острое неприятие друг друга, и произошло так, как произошло, референдумы играли служебную роль в противостоянии между РФ и Украиной».

Как Путин, развязав войну, создал потенциал для территориальных конфликтов

По мнению Дмитрия Орешкина, развязанная Путиным война в Украине дала старт кардинальным изменениям в мире, благодаря которым возможны все новые и новые территориальные конфликты и разногласия в интересах.

«Если рассуждать в терминах сталинского СССР, то вакуум силы — это вещь опасная. То, что Путин въехал и не может выехать из Украины, создает ощущение вакуума силы. В условиях вакуума внешней российской силы очень многое зависит от политических приоритетов стран-соседей. Например, готова ли Санду силой подчинять себе Приднестровье? Думаю, что нет. Думаю, она не собирается вводить туда войска. Другой вопрос, что на нее место может прийти президент, который будет более агрессивным. И он может подумать о том, чтобы поднять себе популярность с помощью маленькой победоносной войны, понимая, что Россия ему ответить не может.

То же самое с Кыргызстаном, Таджикистаном или Узбекистаном. Вакуум силы плох не только для России, но и для постсоветского пространства, потому что постепенно лидеры и элиты этих постсоветских стран начинают чувствовать себя независимыми. С одной стороны, это хорошо, но с другой — опасно, потому что элиты бывают разной степени агрессивности. Раньше их сдерживал страх, и это взгляд Путина — когда мир делится на зоны влияния. Вот это путинская зона влияния, и американцам нечего лезть, мы тут разгребем, — а оказывается, что ресурсов на это не хватает. Да, мир действительно становится многополярным, как Путин говорил, но Россия не является в нем полюсом.

Те же Кыргызстан, Узбекистан или Казахстан имеют в голове не двухполярный, а трехполярный мир. Казахстан точно стоит между тремя полюсами влияния: Западом, откуда можно брать технологии и инвестиции, Китаем, откуда можно брать деньги, и Россией, откуда раньше можно было брать силовую поддержку, а больше взять нечего. Ресурсы есть у Азербайджана и Казахстана свои, да и у России-то денег не осталось особо, она их все на войну тратит. Так что теоретически возникает так называемая дуга нестабильности. Это термин Киссинджера, и эта дуга раньше была на южной периферии Советского Союза — в Афганистане и Пакистане, а сейчас на территории бывшего СССР.

Я думаю, она будет долго тлеть, потому что все эти господа из Средней Азии, которые пришли к власти, отнюдь не ангелы и там может быть что угодно. Даже на западном фланге от Лукашенко можно ждать чего угодно. В Молдове более приемлемая ситуация, там пока не стараются разморозить территориальные конфликты, но вообще такой потенциал есть. Конечно, его нельзя упускать из виду. Я уверен, что и западные, и китайские аналитики его из виду и не упускают».