Пустые улицы, разбитые дома и полыхающие крыши. Репортаж из самой горячей точки Белгородской области

«У нас тут каждый, кто снимает фото, — потенциальный наводчик ВСУ!»

«Знаем, какое у вас в Москве отношение. Считаете нас селом. Даже название города не можете выучить, пишете его через „Щ“! — возмущается сотрудник, предположительно, ФСБ в приграничном Шебекино. — Мы огребаем по полной, а у вас в новостях и не сообщают толком, что тут происходит!»

Мы сидим в подвале шебекинского полицейского участка. Сюда меня доставили после попытки сделать фото разбитого стекла в здании салона красоты на центральной улице города. Снаряд прилетел в Дом культуры, но взрывная волна выбила окна в зданиях на расстоянии десятков метров. Военные появились внезапно. «У нас тут каждый, кто снимает фото, — потенциальный наводчик ВСУ», — заявили автоматчики, изъяли телефон и паспорт, посадили в машину и отвезли в отделение, а затем отвели в подвал. То ли ради устрашения, то ли для укрытия от снарядов: в тот день было четыре обстрела Шебекино, грохот над головой почти не прекращался.

После очередного прилета куда-то недалеко в подвале гаснет свет. Допрос продолжается в темноте. Никто из силовиков не представился. Они ищут украинские контакты, изучают фото на телефоне — его выхватили разблокированным. Пытаются взять образцы ДНК и отпечатки пальцев — но техника после обстрела включается с трудом. Разговор становится менее жестким, когда силовики находят в переписках подтверждение, что перед ними реально журналист. Сотрудники СМИ им уже не так интересны, по крайней мере в этой ситуации.

«Мы в такие игры не играем. Нам не до войны с журналистами, у нас тут настоящая. Это у вас в Москве не знают, чем заняться», — раздраженно говорит сотрудник, который так и не представился. Видно, как он пытается удержаться от прямой критики центра, но получается плохо. Как и многие жители Белгородской области, региональные силовики явно возмущены равнодушием Кремля к тому, что происходит в приграничном регионе, и отсутствием помощи. С досадой мой собеседник говорит, что в Белгородской области «нет даже военного положения». Спустя почти четыре часа меня отпускают из подвала.

«Официально тут была только контртеррористическая операция, но ее отменили. И сейчас нет никакого специального режима. Но мы работаем так, будто он есть», — пытается объяснить задержание, досмотр и допрос полицейский.

Мы выходим из участка, сотрудник провожает меня к машине, которая припаркована у Шебекинской больницы в одном из переулков. «Вы бы лучше написали, как мы пытаемся тут работать со всем этим. Об этом не пишет никто», — сетует полицейский. Центр города, пока я проводила время в подвале, изменился: тротуары засыпаны битым стеклом, за участком поднимаются в воздух клубы черного дыма. А через три дня удар нанесут и по полицейскому участку, куда меня доставили на допрос.

«Наш российский Донецк или Мариуполь»

Последствия путинской войны в Шебекино ощутили с самого начала «спецоперации». Округ обстреливали регулярно с 24 февраля 2022 года, но это была в основном единичная «ответка». Белгородская область использовалась как плацдарм для наступления на харьковском и сумском направлениях, а в полях, «посадках» и вокруг населенных пунктов регулярно стояла российская военная техника. В том числе и та, из которой военные обстреливали территорию Украины. Столь резкой эскалации в Шебекино не ожидал никто. Еще 25 и 26 мая в городе было относительно спокойно, лишь периодически раздавались громкие звуки в небе. «Работа ПВО», — говорили местные и не особо обращали внимание. Дети продолжали играть на улице, а пенсионерки не торопились уходить с лавочек. Утром 27 мая в городе завыла сирена. Правда, в центре ее почти не было слышно — в отличие от звуков взрывов прямо над головой. В тот день Шебекино обстреляли четыре раза. С каждым днем интенсивность обстрелов нарастала.

Пока мы едем по улице Ленина, снова начинается обстрел. Мы паркуем машину, выходим и сворачиваем во двор, следуя по стрелкам с надписью «укрытие», но упираемся в закрытый подвал. Ждем несколько минут, но люди с ключами, которые могли бы открыть дверь убежища, не появляются. В стороне замечаю женщин, которые держат дверь подъезда — оказалось, что это единственное место, где можно укрыться от обстрелов в этом дворе. Женщины машут рукой, мы заходим. В этот момент у нас над головой раздается взрыв, все вскрикивают.

«Это кто? Наши чи не наши? — спрашивает женщина, выглядывая из подъезда. Многие пожилые жители Белгородской области говорят на суржике, смеси русского и украинского языков. — Если со свистом, то украинцы, если просто ба-бах, то наши тут из области бьют. Когда со свистом, это опаснее, это значит, прилет может быть».

«Наши», по словам местных жителей, ставят военную технику вокруг Шебекино. Судя по звукам, вылетает всего в нескольких километров от нас. Прошлым летом военные машины находились в самом городе — «Уралы» и КамАЗы располагалась прямо на территории Шебекинской городской больницы, которая напоминала большую военную базу. Входы на территорию охраняли вооруженные автоматчики. Пройти туда можно было только по документам. Сейчас в больнице пусто. После начала интенсивных обстрелов пациентов начали вывозить в Белгород. Оставили лишь дежурные группы врачей.

К нам в подъезд спешит еще одна жительница. Она рассказывает, что утром была в огороде, на «бахи» в небе уже перестала обращать внимание. Но «стало слишком громко и страшно», поэтому она попросила сына забрать ее из Шебекино. «Тут ведь все на авось. Поцелуй меня удача, — рассуждает женщина. — Конечно, раньше поспокойнее было. Такого, как сейчас, мы не ожидали».

28 мая губернатор Гладков сообщил о 116 снарядах по Шебекинскому городскому округу, 30 мая их было уже 215, 1 июня — рекордные 850, а 2 июня прилетел 371 снаряд. Страдает как сам город Шебекино, так и приграничные села Новая Таволжанка и Муром. Прошлым летом между селами Муромом и Архангельским российские военные организовали крупный ремонтно-технический пункт для военной техники. Во время оккупации Харьковской области тут можно было увидеть РСЗО и другие боевые машины.

В конце мая в городе еще можно было укрыться в магазинах. Почти все здания с панорамным остеклением обкладывали мешками с песком, чтобы стекла не разбились от снаряда или взрывной волны и не посекли людей. Кроме того, многие торговые точки уже перестали закрывать подвалы в ожидании обстрела. Но через несколько дней магазины закрылись.

Сейчас Шебекино — это пустые улицы, разбитые дома и полыхающие крыши. Повреждены многоквартирные и частные дома, административные здания, сгорело общежитие, два предприятия, множество машин. В городе несколько дней нет электроэнергии и воды, не ходит общественный транспорт и не работает сотовая связь. На заправках 1 и 2 июня образовались очереди. Въезд в город по всем направлениям закрыт и охраняется целыми бригадами военных. До 1 июня в Шебекино можно было попасть через село Титовка, затем перекрыли и эту дорогу.

«Город пуст, все горит, столбы дыма, бегают голодные собаки, скорее всего брошенные хозяевами, в поисках еды. Зрелище ужасное», — рассказывает жительница, которая выезжала из Шебекино 2 июня.

«Наш красивый, чистый город теперь словно российский Донецк или вообще Мариуполь, принесли его в жертву своим авантюрам, — сокрушается уроженец Шебекино Вадим. Свою карьеру врача он начинал в больнице Новой Таволжанки, а теперь не уверен, что сможет еще туда попасть, ведь город постоянно обстреливают, а теперь там еще и идут бои с украинскими военнослужащими. — Мне кажется, там уже не будет скоро никакой Таволжанки».

«Заложники Шебекино»

Шебекино стал первым российским городом, жителей которого начали вывозить из-за развязанной Путиным войны, правда, официально эвакуацию никто не объявлял. Но из-за того, что город закрыли, для многих выезд стал настоящим квестом.

Власти еще 1 июня предоставили автобусы для вывоза шебекинцев в Белгород. Но располагались они за чертой города, и добираться до них людям пришлось самостоятельно. Некоторые жители шли пешком несколько километров. Пожилые и маломобильные первые сутки оставались под обстрелами. Родственники не могли забрать их, так как въезд в город закрыли. Шебекинцы создали чаты взаимопомощи, в которых умоляли помочь вывезти родителей и домашних животных.

«Вывезите нас из города, пожалуйста, дети, мама больная. Что делать??? Помогите кто-нибудь!!!?? Пожалуйста!!!» — просит в чате жительница Шебекино. И таких сообщений — десятки, если не сотни.

«Родители остались дома, вчера они не смогли эвакуироваться, так как нет возможности позвонить. В город не пускают, у них нет возможности выехать оттуда<<…>> 😭😭в городе нет связи, с родителями не связаться», — пишет в одном из шебекинских чатов пользователь Юлия.

«Вчера днем у тети случился инсульт. Не можем дождаться помощи. Скорая перекидывает на тероборону и главу. Записались на эвакуацию, тишина, — жалуется в чате Мария. — Куда уже только не обращались. Говорят, ждите. Помогите, пожалуйста, вывезти тетю из Шебекино в Белгород для получения медицинской помощи!»

Один из белгородских волонтеров, подключившихся к эвакуации, Владимир Финогенов рассказал, что их не всегда пускают в Шебекино: 1 июня дважды он проехал в Шебекино, на третий раз не удалось. Другая волонтерка Юлия Немчинова рассказала, что некоторых не выпускают из города их же родственники.

«Один мудак вчера не выпускал жену с двумя детьми. Поговорили, объяснили доходчиво, сегодня вывезли, — делится Юлия. — Я сегодня везла женщину, говорит, отвязала собак, погладила котов, попрощалась, перекрестила их и уехала. К другой женщине не могли достучаться, она лежачая, родственники забрали ключи и уехали, закрыв ее в квартире. Как получилось, не знаю».

Попытка самостоятельно выехать закончилась трагедией для двух жительниц: 2 июня они попали под обстрел и погибли в районе населенного пункта Маслова Пристань, это между Шебекино и Белгородом. Люди во второй машине получили травмы.

«Жители села Муром Шебекинского горокруга уже восемь дней сидят без света, а в соседней Зиборовке — четыре дня, — пишут жители в соцсетях. — Власти не спешат никого эвакуировать — принимают заявки и молчат. Кто может — выезжает самостоятельно. В селе также периодически отсутствует связь».

В чатах люди просят волонтеров накормить оставшихся на привязи животных. Но некоторые ждут помощи не только для собак и кошек, но и для кур с козами.

«Семья, трое взрослых, один ребенок 7 лет из Шебекинского района, Масловой Пристани. С сельскохозяйственными животными: 14 коз, 30 кур, 9 некрупных, добрых собак, 2 кошки. Вынуждено ищут новое жилье, частный дом, с возможностью размещения животных», — гласит просьба о помощи.

Впрочем, есть люди, которым перемещаться по области легче, чем самим белгородцам, по крайней мере в приграничных селах, — это украинские диверсионно-разведывательные группы (ДРГ) и бойцы «Русского добровольческого корпуса» (РДК). Их появление почти не удивляет местных жителей.

«Не граница, а открытая дверь»

«У нас граница не просто дырявая, она открытая, как стринги! Вроде трусы, а ничего не прикрывают. Вот и у нас так же», — белгородец Евгений даже не пытается сдержать эмоции. Он приехал в область 16 лет назад из Норильска к родителям жены. Регион показался лучшим местом на Земле: большой дом, отличный климат, в 60 км — украинский Харьков. Рассказывает, что ездили туда как к себе домой, было дешево и удобно летать и в Европу, и в Азию через Украину. Теперь супруги возвращаются в Пензу.

«Родителей и детей уже отправили. Мне пришлось написать заявление на отпуск за свой счет. Выехали прям с завода. Но мне очень страшно оставаться, лучше деньги потеряю, а не жизнь», — делится жена Евгения.

Мы стоим на выезде из Шебекино на неработающей заправке «Газпрома». Оказались тут случайно: в области не работает связь, навигатор сходит с ума и вместо того, чтобы показать дорогу в Белгород, отправляет машину куда-то в сторону украинской границы. До нее отсюда три километра, рядом перекресток и поворот на Волчанск, который ведет к автомобильному погранпункту «Шебекино». Именно тут утром 1 июня, как утверждали СМИ, была попытка прорыва границы со стороны Украины и произошел танковый бой.

Поворот к МАПП «Шебекино» пуст. Когда-то здесь, видимо, был блокпост, но сейчас он брошен. Остались пустые блиндажи, открытый шлагбаум, табличка «таможенный контроль» и сваленные в кучу огромные бетонные треугольники, так называемые «зубы Вагнера». Их использовали для строительства «линии Вагнера» вдоль украинской границы. Ее видно и отсюда. Интересно, что по мере того, как отношения между ЧВК и Минобороны ухудшались, «линия Вагнера» в государственных СМИ сменила название и превратилась в «Белгородскую засечную черту».

Впрочем, укрепления из конусов, судя по всему, не особо мешают проникать на территорию области. Формирования российских добровольцев, аффилированные с ВСУ, почти каждый день выкладывают фото и видео из приграничных российских поселков. Адрес обычно не указывается, но во многих случаях его можно установить по Google-картам, особенно когда речь идет о видео с коптера.

Так, на ролике от 1 июня видно уничтожение техники, которую российские военные, как утверждается, прячут в селе Новая Таволжанка. Это район улицы Песчаной. А фото танка «с бело-сине-белым флагом» легион «Свобода России» сделал в начале улицы Заречной в этом же селе. Оттуда до границы с Украиной около 500 метров, а поселки, по которым гуляет РДК, никто не расселял. В Новой Таволжанке живут около 5 тысяч человек, и все они исполняют роль живого щита для российских военных, жалуются белгородцы в соцсетях.

Судя по видео «Легиона России», в домах жителей укрываются российские солдаты, которые оставляют БМП и танки у садовых участков, а также непосредственно у жилых зданий. В «Русском добровольческом корпусе» утверждают, что это российские военные обстреливают приграничные села, пытаясь поразить позиции РДК.

Охранника заправки попытки штурма погранпунктов, кажется, не удивляют. По его словам, украинцы регулярно беспрепятственно заходят в область и так же спокойно возвращаются, а российские власти не торопятся укрепить границу.

«Ездят как к себе домой. А что не ездить, граница как открытая дверь? — возмущается охранник. — Недавно на рассвете на смене смотрю вдаль, вижу, в километре блестит что-то на солнце, присмотрелся, а там пикап. Повернулся и начал стрелять, у него там установлен пулемет или гранатомет, не знаю точно. Постреляли, постояли и потом не торопясь двинулись обратно. Ответки не боятся, знают, что ее не будет».

Все время, пока мы стоим, слева и справа слышны звуки взрывов. Немногочисленные машины на этом участке максимально разгоняются, пытаясь побыстрее проехать перекресток в сторону города Валуйки или Белгорода. «Вот прилетело что-то», — кивает охранник в сторону поля, над ним в воздух поднимается белый дым. А на телефон прилетает «РСЧСка» — так местные называют смс-оповещения об обстрелах или ракетной угрозе. В обоих случаях рекомендуется проследовать в укрытие, но в сейчас мы решаем побыстрее уехать с открытого пространства — подальше от границы и приграничного МАПП «Шебекино».

«Девочки, давайте не будем поднимать тему со срочниками»

Границу с Украиной со стороны Белгородской области охраняют необученные срочники. Периодически они погибают. Так, 1 июня сообщалось о гибели четырех человек, в том числе двоих срочников из Екатеринбурга, они попали под обстрел. В январе погиб срочник из Тюмени, тоже во время обстрела. По закону срочников отправляют не участвовать в боевых действиях, а охранять границу. На территории Белгородской области нет ни режима ЧС или КТО, ни военного положения. Юридически нет войны, а фактически белгородское приграничье — одна из самых горячих точек конфликта.

Именно срочникам пришлось столкнуться с попытками прорыва границы в районе МАПП «Шебекино» и в Грайвороне. Как написали пропагандистские Z-паблики «Два майора» и «ZАПИСКИ VЕТЕРАНА», в Шебекино бой приняли около 20 пограничников и до 20 срочников ВС России.

«Снова там срочники с пограничниками отражают бой! Я требую, чтобы еще вчерашних детей убрали с зоны боевых действий! Уберите срочников, там уже идут реальные военные действия!» — такими сообщениями пестрят соцсети губернатора Белгородской области. Реакции пока не было. Наоборот, депутат Госдумы от КПРФ и председатель комитета по вопросам семьи, женщин и детей Нина Останина как будто в ответ призвала отправлять срочников на охрану границ. То есть в зону активных боевых действий.

Тема срочников на войне с Украиной — табу для российских каналов. Нельзя это обсуждать и в местных чатах добровольцев, помогающих российским военным, — разрешено только скидываться на помощь. Все разговоры о правомерности отправки срочников на войну пресекаются.

«Девочки, давайте не будем поднимать тему со срочниками, — пишет админ одного из чатов. — Мы ее обсуждали очень много раз. У нас всех много работы».

В области есть чаты, которые специализируются на помощи именно срочникам. Потребности у них такие же, как и у остальных российских военных: не хватает средств гигиены, нет необходимых инструментов, иногда — генератора или какой-либо техники, биноклей, тепловизоров, прицелов, коптеров.

«Нашим срочникам сейчас нужны футболки любого цвета и обувь. Они оказались без сменной одежды, поэтому нужно хотя бы на время стирки что-то переодеть. А в плане обуви — некоторые из них даже в сапогах», — пишет пользователь Елена в чате.

«Мы третий день сидим в подвале — для страны Донецк важнее, к сожалению»

Отдельным ударом для белгородцев стало молчание государственных СМИ о ситуации в регионе. Пока жители Шебекино прятались от обстрелов, на федеральных каналах подробно рассказывали об успехах российской армии в районе Авдеевки — это Донецкая область Украины.

«Всем наплевать на нас. Мы третий день сидим в подвале, ребенок испуган, не видит улицы. Для страны Донецк важнее, к сожалению», — жалуется в соцсетях Татьяна из Шебекино.

«С утра самого поливают, все горит. А большие каналы будто и не знают о существовании Шебекино», — возмущается пользователь Константин Селиванов.

На Первом канале массовым ударам по городу 27 мая посвятили около минуты. Пользователи в соцсетях канала начали писать в комментариях требования перестать замалчивать ситуацию, но руководство в ответ, по-видимому, внесло слово «Шебекино» в список матерных. Комментарии с упоминанием города исчезали. Находчивые юзеры принялись писать «Шебекино» латиницей, чтобы обойти фильтр, но в итоге комментарии вообще отключили.

В белгородских соцмедиа запустили флешмобы под названием #шебекиноэтороссия и #зашебекино, чтобы привлечь внимание федеральных СМИ. «Разбили полгорода. Никто не хочет нас защитить. Россияне, помогите нам», — пишет в чате жительница и просит переслать ее сообщение дальше.

Настойчивость белгородцев, видимо, сработала. На федеральных каналах все-таки заговорили о Шебекино, уделяя ему больше эфирного времени. Но лучше бы, что называется, молчали: российский депутат Гурулев в программе «Соловьев Live» призвал «душить и долбить, в том числе и по Шебекино… в том числе планирующими бомбами», видимо, посчитав его украинским городом. А в политическом ток-шоу «60 минут» на канале «Россия-1» путинские «эксперты» с умным видом не смогли даже вспомнить название города, о котором говорят. Называли его то «Шмякино», то «Шимекино».

Жители города, не стесняясь в выражениях, в соцсетях высказали все, что думают о спикерах.

Демонстративное пренебрежительное отношение со стороны государственных СМИ разозлило даже лояльных власти жителей, которые почувствовали, что область просто кинули, а над людьми издеваются, прикрываясь ими как живым щитом. Как именно это скажется на рейтингах одобрения власти в регионе, еще предстоит изучить. Но вряд ли эти рейтинги вырастут.

«Было забавно наблюдать, как после объявления мобилизации на улицах появились машины со следами содранных Z-наклеек», — рассказывает журналистка одного белгородского издания Кристина <имя изменено — The Insider>. По ее ощущениям, мобилизация повлияла на настроения местных жителей. Белгород, где мы встретились с Кристиной, кажется, действительно изменился за год. Админы в ряде волонтерских чатов весной жаловались, что объем пожертвований снизился. Ура-патриотические билборды «За Путина» и «За Россию» местами заменили на плакаты с призывами пойти на контрактную службу. На дверях магазинов, окнах зданий в центре и в целом в городе стало ощутимо меньше литер Z — год назад они бросались в глаза на каждом углу. Теперь на каждом доме — указатели «укрытие».

Без противогаза в укрытие не зайти

Обстрелы Шебекино поставили вопрос о доступности укрытий в Белгороде. Судя по количеству табличек, можно подумать, что власти подошли к вопросу серьезно. Но оказалось, что вопрос касается исключительно рисования на стенах. Я пытаюсь найти укрытие в многоэтажке, где снимаю квартиру. Это панелька на Народном бульваре в центре Белгорода — в прошлом году здесь был обстрел, погибли пять человек, около 40 частных домов оказались разрушены, более десятка многоквартирных домов были повреждены. Несмотря на все произошедшее, арендодатель не знает, как попасть в убежище и у кого есть ключи от подвала.

Не удалось это узнать и у соседей: кто-то советует укрываться в ванной, а кто-то бежать «вместе со всеми».

«Да вы и дойти не успеете ни в какое укрытие, если стрелять начнут, — полагает соседка во дворе. — Если тревога, позвонить надо кому-нибудь в домофон ближайшего дома, к вам выйдут, ключом откроют подвал. В нашем доме у нескольких человек ключи».

«Девушка, милая, я вам скажу напрямую, — подключается вторая соседка. — Там такая антисанитария, что вы в подвале умрете быстрее, чем от ракеты!»

После обстрелов Шебекино ситуация с укрытиями в Белгороде не изменилась, отмечает местная журналистка. Стрелки на домах действительно ведут в подвал, закрытый на замок.

Выглядит «укрытие» так, будто его давно никто не открывал: дверь высотой менее полутора метров снизу еще и присыпана землей и камнями. Из закрытого подвала доносится сбивающий с ног отвратительный запах.

Благодаря сотруднику коммунальных служб я все же попадаю в «укрытие», но почти сразу жалею об этом. Соседка оказалась права: без противогаза провести в подвале можно не более минуты, ровно то время, на которое ты можешь задержать дыхание. Сотрудник коммунальных служб, который согласился показать подвал, предусмотрительно остался снаружи. Думаю, излишне писать, что находиться в этом убежище физически невозможно. А сам подвал внутри выглядит вот так. В нем нет света, никаких запасов воды на случай длительного пребывания, отсутствуют лавочки и вентиляция.

Пытаюсь узнать, как обстоят дела в соседнем дворе — это тоже центр Белгорода.

«Я не знаю, куда бежать, если что. У нас ничего не написано. В соседнем хоть есть подвал. Там даже было написано, кому звонить, чтобы получить ключи, но надпись выцвела. Ну я так думаю, что надо бежать туда, куда все побегут», — рассуждает встреченная местная жительница.

Зато очень позитивно настроен другой встреченный белгородец: он вместе с соседями договорился с владельцами алкогольного магазина в подвале своего дома. Питейное заведение, по его словам, подготовилось и готово принять жителей в любое время.

«Принесли баклажки воды, доширак всякий. Ну и на кранах тут всегда что-то есть. Не пропадем», — улыбается мужчина.

«Эвакуировали из Шебекино в Шебекино». Куда расселяют жителей

Именно Белгород принял основную массу эвакуированных жителей Шебекино. Сначала их расселили в пункты временного размещения (ПВР). Тысячи людей первую ночь спали плечом к плечу — кровати поставили вплотную, личного пространства не было, средств гигиены и детского питания не хватало — их привозили волонтеры. На одного человека приходится примерно два квадратных метра пространства: кровати в ПВР стоят очень плотно.

Расселили эвакуированных шебекинцев из временных ПВР в студенческие общежития в техникумах и Белгородском государственном университете. Для этого, правда, часть студентов выселили из общежития, причем, как рассказали учащиеся, освобождать помещения пришлось в два часа ночи. Студентам предложили комнаты с тараканами и без условий, а тем, кто возмущался, посоветовали выселиться.

Многие шебекинцы до сих пор не хотят уезжать — и на это есть причина: можно остаться во временном жилье на год и больше, как это случилось с жителями приграничного села Середа в Шебекинском горокруге. Его наряду с двумя другими — Журавлевкой и Нехотеевкой — расселили самым первым, еще прошлой весной. Люди до сих пор живут в ПВР. Из-за обстрелов они не могут вернуться домой, а средств на покупку нового жилья или хотя бы аренду власти за год так и не выделили.

Кроме того, в ПВР не всегда безопасно. Пункт, где расселили людей из Середы, был расположен недалеко от границы и в итоге подвергся обстрелу. Погиб охранник. «Эвакуировали из Шебекино в Шебекино», — появились язвительные комментарии в сети. Только после этого жителей наконец-то вывезли в относительно безопасное место. Правда, никто не знает, как долго оно будет оставаться безопасным: шебекинцы тоже когда-то считали, что не окажутся на линии фронта.

Улучшить положение жителей области власти могли бы, объявив в регионе режим ЧС. Многодетным семьям в случае введения ЧС полагалась бы компенсация в размере 15 тысяч рублей, остальным — 10 тысяч рублей на аренду жилья. Но пока об этом не идет и речи: власти продолжают делать вид, что граница под контролем и войны на территории России нет.