Пока никто не видит. Как израильско-палестинский конфликт развязал руки Башару Асаду

5 октября 2023 года — за два дня до кровавой атаки ХАМАС на Израиль — в Сирии начался новый этап гражданской войны, которая не прекращается с 2012 года. В этот день в военной академии города Хомс проходила церемония вручения выпускникам дипломов и офицерских погон. Сотни будущих командиров армии Башара Асада и членов их семей собрались на одной из площадей города для того, чтобы отметить это событие.

Когда празднование было в разгаре, на головы собравшихся посыпались гранаты и самодельные бомбы — сирийская оппозиция устроила массированную атаку беспилотной авиации на широко разрекламированное пропагандистами празднование. В ходе беспрецедентного налета погибли, по разным данным, от 80 до 120 человек. Еще несколько сотен были ранены. И всё это в городе, который уже несколько лет формально считается глубоким тылом сил Асада, от которого до линии фронта никак не меньше сотни километров.

Очевидно, что атака была осуществлена с территории, которая на картах отмечена как контролируемая правительственной армией. То есть в глубоком тылу у Асада продолжают действовать оппозиционные силы, способные на масштабные и дерзкие операции. Операции вдвойне болезненные для Асада, потому что нацелены они на главную опору режима — его единоверцев-алавитов, а также (в меньшей степени) на представителей других религиозных меньшинств — в первую очередь исмаилитов и христиан.

Нищета и блеск алавитов

Именно из религиозных меньшинств в Сирии, где от 70 до 80% населения исповедуют ислам суннитского толка, традиционно формируется офицерский корпус армии и спецслужб. Асад не доверяет суннитам и ограничивает для них доступ и к военному образованию, и к командным постам. На все более или менее значимые должности попадают почти исключительно алавиты.

Алавитом невозможно стать, им можно только родиться — нельзя принять эту веру. То есть это закрытая религиозная секта, причем, заметно отличающаяся от традиционного ислама. Так, у алавитов нет пищевых запретов, они пьют вино, не ходят в мечети, верят в переселение душ, отмечают христианские и доисламские ближневосточные праздники.

Веками они были настоящими париями в исламском мире — жили в труднодоступной горной местности в Сирии, отдельно от последователей других религий, исламские правители запрещали им брать в жены мусульманок, прикасаться к пище, предназначенной не для алавитов, и даже селиться в селах и городах, где живут мусульмане. Их не брали на работу — если только на самую тяжелую или грязную — и алавиты веками пребывали в настоящей нищете.

Всё поменялось после Первой мировой войны, когда контроль над Сирией получила Франция. Французы быстро разглядели в гонимых сектантах своих союзников по укрощению неспокойной ближневосточной территории и именно из них начали формировать местную армию и местный чиновничий корпус. Позже, уже после ухода французов, один из воспитанных ими офицеров — алавит Хафез Асад — захватил власть и негласно, но очевидно для всех, сделал своих единоверцев привилегированной кастой внутри сирийского общества.

Такое же положение дел сохранилось и при его сыне и преемнике Башаре, который стал главой государства в 2000 году. Именно из его единоверцев состоит государственный аппарат Сирии, они занимают большинство генеральских постов, алавиты стоят во главе спецслужб и управляют тюрьмами для политзаключенных. Эта община — основа всего правящего аппарата страны.

И массовое убийство новоиспеченных офицеров-алавитов и их родителей — это вызов, на который президент должен был решительно ответить. Можно только догадываться, каким был первоначальный план операции возмездия, разработанный сирийскими генералами и их российскими коллегами, но вряд ли он предусматривал массированные многодневные бомбардировки всё еще находящихся под контролем повстанцев территорий. Не потому, что у Асада и его московских друзей вдруг проснулось человеколюбие, а потому, что излишняя жестокость по отношению к своим же согражданам могла повредить буквально только что начавшейся нормализации отношений сирийских властей с остальным миром.

Сирия только в этом году, после более чем десятилетнего перерыва, вернулась в Лигу арабских государств, из которой была изгнана после неадекватно жестокого ответа Башара Асада на мирные протесты в 2011–2012 годах. В Дамаск начали возвращаться иностранные дипломаты, пошли инвестиции из богатых стран Персидского залива. Всё это легко могло быть перечеркнуто, заговори главные мировые СМИ о кровавых рейдах армии Асада на территории повстанцев. Но они не заговорили — после 7 октября внимание всего мира оказалось приковано к Израилю и сектору Газа, где начиналась новая война. Мир не следил за Асадом. И он этим воспользовался.

Эскалация насилия

По данным организации «Белые каски», волонтеры которой заменяют спасателей и парамедиков на территориях, находящихся под контролем повстанцев, только за первую половину октября было зафиксировано 194 атаки на объекты в провинции Идлиб со стороны сирийской армии и союзных ей россиян. 24 октября глава Независимой международной комиссии по расследованию событий в Сирийской Арабской Республике Пауло Сержио Пинейро признал, что такой эскалации насилия в стране не наблюдалось последние четыре года — начиная с 2019-го, когда были разбиты основные силы ИГИЛ и сирийские фронты более или менее стабилизировались.

Через несколько дней в ООН сообщили, что число жертв ракетно-бомбовых ударов среди мирного населения достигло как минимум 70 человек, еще не меньше 338 были ранены, а 120 тысяч человек вынуждены были покинуть свои дома, спасаясь от бомбардировок. Правда, дома — это громко сказано.

Из 4,5 млн жителей провинции Идлиб, примерно половина территории которой остается под контролем сирийской оппозиции, до миллиона живет в палаточных лагерях беженцев, которые и приняли на себя основные удары сирийских ракет и российской авиации. Именно в этих лагерях, где нет капитальных строений, где у людей нет возможности укрыться от бомб в подвалах или хотя бы за стенами домов, и погибло большинство из тех, кто попал в статистику гражданских потерь.

Кроме того, россияне и правительственные силы активно бомбили больницы, школы и другие объекты гражданской инфраструктуры. Как утверждают упомянутые выше «Белые каски», в ходе налетов и ракетных ударов используются зажигательные боеприпасы, использование которых в жилых зонах запрещено международными конвенциями. И эти налеты продолжаются до сих пор.

История вопроса: раздел сирийского пирога

Сирия — давно уже не единое государство, управляемое единым правительством. Под контролем Асада и его союзников — россиян, иранцев, боевиков ливанской «Хезболлы» и других шиитских группировок — находится примерно 60% территории страны. На северо-востоке политическая и военная власть сосредоточена в руках курдов. На этой же территории расположены американские военные базы, созданные еще в годы президентства Барака Обамы для противостояния ИГИЛ.

Активность ИГИЛ, которое всё еще в состоянии удерживать несколько сельских районов и устраивать вылазки на курдские территории, является обоснованием для продолжения американской военной миссии в Сирии. На севере, вдоль турецкой границы есть несколько «карманов», в которых хозяйничают турецкие военные. И лишь на небольшом участке между оккупированной турками территорией и местностью, контролируемой армией Асада, всё еще держится правительство тех самых умеренных повстанцев, которым в 2012 году помогал едва ли не весь западный мир, а заодно с ним и богатые арабские страны, но которым так и не хватило сил победить в бесконечной сирийской войне. Сейчас в их руках остается лишь часть провинции Идлиб. Да и ее они вряд ли смогли бы удержать без турецкой помощи.

В 2019–2020 годах сирийская армия вместе со своими российскими, иранскими и ливанскими союзниками попыталась вернуть Идлиб под свой контроль. Наступление правительственных сил было остановлено только после прямого вмешательства турецкой армии. Вероятно, турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган, принимая решение об отправке в Идлиб пехотинцев и об авиаударах по сирийской территории, хотел сохранить буферную зону между той частью Сирии, которая была под контролем Анкары, и той, что оставалась за Асадом. И во многом ему это удалось.

Правительственная армия выбила повстанцев из нескольких районов, но закрепить успех не смогла. Весной 2020 года наступление выдохлось, и Эрдоган договорился с Путиным о перемирии. С Путиным — потому что с Асадом у него нет официальных отношений. Страны разорвали дипломатические связи еще в 2012 году, после начала войны, в которой Анкара поддержала повстанцев.

И сейчас у сил Асада появился шанс вернуть себе Идлиб, что в перспективе может означать и выигрыш в войне. Захватив Идлиб, сирийская армия получит возможность наступать на территории, контролируемые непосредственно Турцией. Причем тогда на ее стороне, возможно, выступят и курдские формирования, уже несколько лет сопротивляющиеся турецкому вторжению.

Эрдоган отправил армию в соседнюю Сирию под предлогом создания зоны безопасности вдоль турецкой границы для защиты сирийцев, бежавших от войны, и для недопущения распространения боевых действий на территорию Турции. Этим заявлениям не поверили даже союзники Турции по НАТО, справедливо предположив, что однозначно поддержавший повстанцев Эрдоган намерен помочь им добиться победы в войне, а заодно и ликвидировать группировки, нацеленные на создание независимого Курдистана на населенных преимущественно курдами территориях Сирии, Ирака и Турции.

Именно войной против курдских группировок по большей части и занята турецкая армия, вошедшая в Сирию в 2016 году. Война эта идет с переменным успехом — турки и их сирийские прокси держат под своим контролем часть приграничных территорий, но хоть сколько-нибудь значительно расширить оккупационную зону им не удается.

Курды против всех

Курды, поддерживаемые и вооружаемые США, внесли существенный вклад в разгром ИГИЛ, и сейчас именно они управляют огромными территориями, на которых когда-то правил самопровозглашенный халифат. Курды пытаются выстроить там особую систему администрирования, основой которой являются местные советы. Они вводят обязательные квоты в этих советах для женщин и представителей национальных и религиозных меньшинств, что часто встречает сопротивление со стороны консервативных представителей арабских племен, которые оказались под властью курдов.

Арабы даже попытались этой весной провозгласить свое квазигосударство в курдском тылу, причем в самом критичном с экономической точки зрения месте — окрестностях города Дейр-эз-Зор, где расположены крупнейшие нефтяные месторождения Сирии. Это привело к вооруженным стычкам между арабами и курдами, в которых погибли бойцы с обеих сторон, и аресту популярных арабских лидеров, стоявших за попыткой провозглашения независимости.

Арабы всё чаще говорят, что в курдской автономии (официально она зовется Автономная администрация северо-восточной Сирии) ощущают себя как в оккупации и даже сравнивают новые власти с представителями ИГИЛ, которые тоже устанавливали свои порядки, не считаясь с традициями и ценностями местных жителей. Кстати, ИГИЛ тоже время от времени пытается захватить ту или иную часть автономии и вовсе не отказывается от планов по построению халифата.

Но главную угрозу для Автономной администрации северо-восточной Сирии представляют всё-таки турки. Тем более, что они сейчас проводят на курдских территориях свою операцию возмездия после подрыва 1 октября в Анкаре курдского террориста-смертника. В этом теракте никто, кроме его исполнителя, не погиб, но двое полицейских получили серьезные ранения. В ответ турецкие власти пообещали разгромить инфраструктуру группировок, причастных, по их мнению, к этому нападению.

В этом противостоянии с турками курдам придется рассчитывать только на себя — американцы определенно не готовы рисковать испортить отношения с турецкими союзниками по НАТО из-за уже сыгравших свою роль в разгроме ИГИЛ курдов, да и на армию Асада рассчитывать не приходится. Реальные отношения правительства Асада и курдской администрации можно описать как «выжидающий нейтралитет»: стороны не воюют друг с другом открыто, но и особого восторга по отношению друг к другу не испытывают.

Сирийское правительство в прежние годы посылало курдам прямо противоположные сигналы, то обещая утвердить законодательно их автономию в обмен на военную помощь, то заявляя, что не готово идти им даже на незначительные уступки. Но это Ближний Восток, там противоречия никого не удивляют — самые неожиданные альянсы возникают из ниоткуда, а самые крепкие связи рвутся без видимой причины. И все пытаются переиграть друг друга.

Чей Идлиб?

Так, режим Асада одновременно через свою агентурную сеть подстрекает арабов северо-востока к восстанию против курдов, делает этим же курдам намеки на готовность обсуждать широкую автономию и открыто ведет в Москве переговоры с турецким министром обороны, который вообще-то руководит военным ведомством официально враждебной Дамаску страны. Главная цель всей этой активности — возвращение контроля над как можно большими территориями Сирии. И не исключено, что скоро Асад вновь вспомнит о возможности альянса с курдами, которых до начала войны и за своих граждан не считал, называя незаконными мигрантами из Ирака и Турции.

Но произойдет это только в случае, если Идлиб падет. А это вовсе не гарантировано. Да, сирийская армия и российская авиация сейчас наносят неизбирательные удары по гражданской инфраструктуре, явно намереваясь повторить свой успех в Алеппо, который был взят в 2016 году после четырех с лишним лет блокады и постоянных бомбардировок, в которых погибло больше двадцати тысяч одних только мирных жителей. Но времена с тех пор заметно изменились.

Российская армейская группировка в Сирии, вклад которой в разгром повстанцев в Алеппо (и в уничтожение больниц и школ) был просто огромен, уменьшилась в разы — Путин отправил своих солдат и офицеров умирать за терриконы украинской Авдеевки, которые предпочел руинам сирийского Идлиба. ЧВК Вагнера, боевики которой ходили в самоубийственные штурмы на укрепления повстанцев и таки смогли закрепиться на севере Алеппо, больше не существует.

Сирийская армия ослаблена почти двенадцатью годами войны и потерями, которые всё труднее восполнять. Военная техника армии режима изношена, а заменить ее нечем — Россия теряет в войне против Украины в разы больше танков и бронемашин, чем в состоянии производить, на фронт всё чаще идет откровенный ржавый хлам, потому от Москвы Асаду ждать нечего. Ливанская «Хезболла» сосредотачивает силы на границе с Израилем и явно не готова расширять свое присутствие в Сирии. Да и Иран, глядя на стягивание в регион всё новых сил своего главного врага — США — вряд ли решится на существенное усиление своей сирийской группировки в ущерб собственной безопасности.

Это не значит, что планы правительства Асада по возвращению Идлиба заранее обречены на провал, — всё-таки, если бы исход битв можно было предвидеть заранее, войны вообще не начинались бы, — однако же очень велика вероятность того, что последний оплот сирийской оппозиции выстоит. Выстоит ценой новых жертв среди мирного населения, ценой разрушенных сёл и городских кварталов, возможно, ценой ухода с части территорий. Ни у одной из сторон этой бесконечной войны нет возможности быстро и решительно закончить ее. Но и сдаваться никто не намеревается.

У Асада действительно сейчас развязаны руки — мир куда пристальнее следит за сектором Газа, чем за Идлибом, да и вообще сирийский диктатор всегда может сказать, что он не делает на своей территории ничего такого, чего Израиль не делал бы на палестинской, — но эти развязанные руки ослаблены годами изнурительных боев и держат старое, давно изношенное оружие.