Мнения
Свои выступления на музыкальном фестивале «Нашествие», который начнется 3 августа, отменили рок-группы «Порнофильмы», «Йорш», «Элизиум» и «Пошлая Молли», а также певица Монеточка; они объяснили это тем, что милитаризм и рок-музыка несовместимы. В рамках сотрудничества с Министерством обороны на фестивале с 2013 года демонстрировались военная техника, фильмы о войне, желающим предлагалось также пройти полосу препятствий, пострелять в 3D-тире и даже заполнить анкету на контрактную службу в армии.
Эмиль Дюркгейм, основоположник социологии, умер почти 101 год назад, но некоторые его постулаты актуальны до сих пор. Например, о том, что общественное настроение не есть механическая сумма всех отдельных настроений людей, но оно обладает как бы собственным разумом и настроением, которое, в свою очередь, мощно и непредсказуемо влияет на каждого из нас. Именно поэтому бывает так сложно объяснить, почему вчера людям было все равно, а сегодня они вдруг стали к чему-то неравнодушны. Именно поэтому массовое настроение даже в авторитарном обществе невозможно контролировать.
Нынешняя российская власть пытается манипулировать обществом с помощью тонких механизмов, действуя как бы на опережение, умело переключая внимание, тем самым предохраняя себя от неожиданностей, вбрасывая какой-то нужный ей контент. Но даже при такой изощренной настройке в российском обществе время от времени возникают необъяснимые явления. Отказ ряда рок-музыкантов участвовать в этом году на «Нашествии» из-за того, что он превратился, по их мнению, в пропаганду милитаризма — один из таких необъяснимых случаев.
С самим «Нашествием», в общем, все ясно. Был когда-то просто музыкальный фестиваль. В 2000-е годы любая массовая вещь в России еще вполне могла обладать собственным, пусть даже и нейтральным, содержанием; но уже в десятые годы государство стало подминать под себя любые активности. Делало оно это не в пример ловчее советской власти — не глушило, не давило бульдозером, а потихоньку наполняло другим содержанием, чуть корректировало и подправляло, изменяя первоначальные смыслы. Но и сам фестиваль не особо сопротивлялся. Музыкальная среда, все эти бесконечные диджеи, ведущие, программные директора и продюсеры; люди, «сделавшие» в хорошем смысле девяностые, поднявшие русскую поп-музыку на какой-то приемлемый уровень и превратившие ее в какой-то приемлемый бизнес, оказались слабы только в одном отношении. Они оказались совершенно лишены этических инстинктов.
Говоря примитивно, все эти люди в большинстве своем никогда не задумывались о разнице между добром и злом. Телеведущий и продюсер Михаил Козырев (и в прошлом основатель самого фестиваля «Нашествие»), для которого совесть оказалась важнее выгоды, был и остается редким исключением из правила. Большинство людей в этой среде до последнего времени были уверены, что «добро» и «зло» - это названия ночных клубов. Они также уверены, что отличие между добром и злом указано заранее, в райдере; они не знали, что решение о добре и зле принимает каждый из нас самостоятельно. В итоге при первой встрече с государственным катком где-то в конце 2000-х они даже не почувствовали подвоха: они еще долго продолжали пребывать в социальной дреме, как сказала бы Ханна Арендт. Может быть, они стали о чем-то догадываться в 2014 году, но тут сработал другой инстинкт: они, как говорилось в одном стихотворении, прекрасно знали, что вертится земля, но выгоднее и безопаснее в тот момент было говорить, что она не вертится из-за проклятого Запада.
Большинство людей в этой среде до последнего времени были уверены, что «добро» и «зло» - это названия ночных клубов
Ну, а военная техника на «Нашествии» — это уже последствие коллективной этической неразборчивости, которая, кстати, почти всегда гарантированно приводит и к потере эстетического вкуса. Организаторы до сих пор «не видят» противоречия между рок-музыкой и «Градами»: они считают, что одно не мешает другому, и это «дело выбора каждого». Эта диалектика вполне в духе Оруэлла: война - это мир, мир - это война. Кстати, Оруэлл в известном произведении высмеивает не тоталитарные режимы, а гегелевскую диалектику, с помощью которой можно, как оказалось, оправдать любое преступление.
Но помогают организаторам и отечественные наработки в области языка. Еще Ленин приучил нас к тому, что бывает, условно, советский гуманизм, а бывает мелкобуржуазный, оппортунистический, лживый или добренький, и это нужно различать. Этот ленинский лексикон был гениальной находкой, и нынешняя пропаганда им успешно пользуется. Когда мы вспоминаем Вудсток, хиппи, Джона Леннона и что «любовь лучше, чем война», имея в виду, что это общечеловеческие ценности, нам обычно отвечают, что это лишь буржуазная, лживая борьба за мир, а есть наша - правдивая, суверенная: она не какая-нибудь там «добренькая», а с кулаками, но это «нормально». Собственно, именно эту идею — что разницы между рок-н-роллом и войной нет, как и между добром и злом, и что это просто «дело вкуса» или «выбора каждого» — и транслируют на самом деле подобные фестивали. И их менеджеры, как уже было сказано, даже не догадываются, в чем тут подвох - как в известном анекдоте про нового русского, дьявола и железнодорожный состав с цветным металлом в обмен на душу.
Но самое интересное, повторим, почему в 2014 или в 2016 году, уже после Донбасса или Сирии, антивоенные лозунги не вызывали массовой реакции (только Андрей Макаревич с «Машиной времени» отказались там петь), а теперь вызывают. Певица Монеточка, объясняя свое неучастие в «Нашествии», пишет об этом совершенно четко и ясно, еще и иллюстрируя классическим произведением «Не стреляй» Шевчука. Так же ведут себя и другие отказники. Что случилось с молодыми музыкантами, почему именно сейчас пробудился в них гражданский пафос и ответственность самого высокого ранга - в момент, когда мы, казалось, уже привыкли к новой диалектике «ни мира, ни войны» и «рок на службе у самоходных артиллерийских установок»?
Бунт молодых групп — не бог весь что, большинство хедлайнеров «Нашествия» продолжают пока в нем участвовать. Не будем преувеличивать значение бунта, но все-таки это нечто новое. На массовое общественное сознание влияют недавние массовые события, писал тот же Дюркгейм: они оставляют след в памяти общества, который аукается непредсказуемым образом.
В 2014 году милитаристская истерика благодаря пропаганде выглядела нормой, потому что она доминировала, она была везде. Что же изменилось в 2018 году? Произошло нечто неконтролируемое, причем это было сделано руками самой власти. Ей было важно провести Чемпионат мира по футболу в России на высшем уровне, а нормой сегодня для таких мероприятий являются не тотальный контроль и зачистка, а напротив, создание френдли-среды. Чемпионат в итоге и был проведен с демонстративной, подчеркнутой дружелюбностью и открытостью — опять-таки, чтобы в конечном итоге «показать всему миру». Но для этого власть вынуждена была притушить фитилек пропаганды и убавить контроль над обществом, а сама атмосфера массового спортивного состязания довершила все остальное. Вдумаемся: если ослабление пропаганды даже на два оборота привело к такому эффекту, что будет с обществом, если ее выключат совсем?..
Если ослабление пропаганды даже на два оборота привело к такому эффекту, что будет с обществом, если ее выключат совсем?
То и будет, и в Кремле это отлично знают, поэтому вскоре башни-ретрансляторы излучения (по Стругацким) опять примутся за старое. Но дыра дружелюбия, образовавшаяся ввиду временного потепления, все-таки расползлась – ее общественным итогом стала та самая «улица Никольская». В итоге за месяц с небольшим наши люди разлюбили бомбу и полюбили мир. Мы даже в каком-то смысле оказались вынуждены полюбить мир – именно в силу того, что были хозяевами Чемпионата. Там не было лозунгов «миру-мир», но без мира никакой футбол, игра миллионов, был бы невозможен, и это всем понятно. Именно эта «улица Никольская», именно этот «разрешенный пацифизм» и привел в качестве кратковременного эффекта к антивоенному бунту на «Нашествии», и такой поступок выглядит сегодня гораздо понятнее, чем, скажем, в 2014 или 2017 году.
Но и еще две важные вещи случились в этом году. Накануне Чемпионата мировым хедлайнером была как раз та самая «бомба» имени доктора Стрейнджлава из одноименного фильма: можно сказать, она стала в 2018 году поп-бомбой. Вначале во время выступления на Госсовете 1 марта ее демонстрировал Владимир Путин, а затем в твиттере — Дональд Трамп. Чего стоит настроение весеннего дня, когда Трамп предложил всем приготовиться, поскольку «ракеты уже летят — красивые, новые и умные». Тот день, я думаю, запомнился многим, поскольку вечер того же дня мог оказаться для всех последним. Допустим, как нас утешают, это такой новый политический язык — что у Трампа, что у Путина. Но от этого не легче, потому что становится понятно: все мы — россияне, американцы, китайцы и европейцы, — в общем, в одной лодке, случись что, не дай бог. Это очень универсализировало ситуацию в мире, и стало понятно, что концепция «то, что нас может уничтожить, нас же и охраняет», по крайней мере, нуждается в поддержке красивого, нового и умного антивоенного движения во всем мире.
Такое решение подсказывает большинству людей на Земле простой инстинкт выживания, а не какие-то там высокие соображения. Этот же инстинкт подсказывает простейшую логику: антивоенный контроль нужен в первую очередь именно над собственной властью, потому что угроза миру теперь амбивалентна. Сдерживать милитаризм собственного правительства для большинства народов не является чем-то новым — такое уже было начиная с 1960-х годов. Проблема российского пацифизма в том, что он также всегда был только сверху: антивоенная пропаганда, хотя и была массовой, предполагала борьбу только с чужой ядерной угрозой, но никак не с собственной. В итоге она не оставила в сознании бывших советских людей глубоких следов, не сформировала антивоенных инстинктов, поскольку не требовала от людей никакой личной ответственности, а предлагала полагаться на то же государство. В итоге, как мы видим, у нас не сложилось ни прочной антивоенной культуры, ни даже инстинктов самосохранения в ядерном мире. Зарождение таких инстинктов и есть самое важное и самое непредсказуемое: их нельзя ввести указом или с помощью пропаганды, они должны родиться именно сами. Они вполне могли бы родиться в России только через пять или, скажем, десять лет, но в силу неожиданного стечения обстоятельств сложились в 2018 году, о чем и свидетельствует антивоенный бунт музыкантов на «Нашествии» — что тоже по-своему символично.
Сейчас пропаганда нам будет доказывать, что ничего не изменилось, и засылать ботов, которые будут писать: «А че такого, мне танки не мешают». Телеканалы будут давать сюжеты с «Нашествия» со словами, что, мол, в этом году здесь побывало рекордное число гостей. Также нам расскажут по секрету, что музыканты взбунтовались потому, что им мало заплатили. Все это будет делаться с одной целью: доказать, что в мире нет никаких сверхценностей; что этический выбор людей ни на что не влияет. Это вполне может быть и так — не стоит надеяться на мгновенное массовое просветление в обществе. Не стоит ждать, что пацифизм станет нормой. В мире модернити, к сожалению, нормы больше нет, а вместо нее есть только мода, и только с ее помощью и можно рассчитывать на что-то хорошее. Но если вдруг антимилитаризм после этого случая станет в России модным, никакие боты не смогут этого отменить. А нынешний флешмоб рок-музыкантов говорит о том, что такая мода, мода на антивойну есть, — и это обнадеживает.