Хвост виляет медведем. Александр Гольц о том, как демонстрация силы может обернуться реальной войной

На официальном уровне Москва вроде бы отрицает намерение использовать военную силу в украинском кризисе. Так, на вопрос журналистки «Коммерсанта», существуют ли некие «красные линии», при пересечении которых Россия готова открыто вмешаться, секретарь Совета безопасности Николай Патрушев заявляет: «Мы таких планов не вынашиваем, нет».

Для тех, кто помнит, как в 2014-м накануне операции по присоединению Крыма Владимир Путин решительно отрицал такие планы, цена патрушевских заверений невелика. Тем более, он тут же оговаривается: «Внимательно отслеживаем ситуацию. Исходя из ее развития будут приняты конкретные меры». Нечто подобное заявил и замглавы кремлевской администрации Дмитрий Козак. Он сперва усомнился в том, что украинские власти развяжут войну (в логике российских начальников войну может развязать только Украина). Но потом принялся грозить: «Сегодня все зависит от того, какой масштаб будет у пожара. Если там будет, как говорит наш президент, Сребреница, мы, видимо, будем вынуждены встать на защиту». При этом он пообещал, что, если Киев начнет боевые действия, это будет «началом конца Украины». Телепропагандисты уже не первую неделю бьются в отрежиссированной истерике, рассказывая о бесчисленных преступлениях «укрофашистов» в отношении жителей Донбасса.

Впрочем, куда большее впечатление на наблюдателей произвело выступление министра обороны Сергея Шойгу, который сообщил на коллегии военного ведомства о начале широкомасштабной проверки Вооруженных сил. По его словам, всего в течение апреля будет проведено 4048 учений различного масштаба, в том числе 812 двусторонних, на 101 полигоне. Следует отметить, что ежегодно зимний период обучения войск завершается учениями и проверками, однако впервые высшие командование сообщило о столь крупных масштабах. Инвесторы, помнящие, что прологом войны в Украине в 2014 году стала объявленная Владимиром Путиным внезапная проверка войск, отреагировали мгновенно. Рубль решительно подешевел.

В свою очередь главнокомандующий Вооруженными силами Украины Руслан Хомчак заявил, что Россия стягивает военные части в Ростовскую, Брянскую и Воронежскую области, а также в Крым. Всего, по его данным, к российско-украинской границе стянуты 28 батальонных тактических групп. Это около 20 тысяч военнослужащих. Источники The New York Times в американском правительстве дают более скромные цифры – к границе переброшены около 4 тысяч российских военнослужащих, из которых можно сформировать в лучшем случае 5-6 БГТ.

Вдобавок международные расследователи из Conflict Intelligence Team выявили большое количество видео, демонстрирующих переброску войск к Воронежу и в Крым. В частности, удалось установить факт переброски подразделений 76-й десантно-штурмовой дивизии из Псковской области и 74-й мотострелковой бригады из Кемеровской. Появились и съемки палаточных лагерей, разрнутых под Воронежем. По мнению расследователей, «подобная концентрация сил у границ Украины беспрецедентна с 2014–2015 годов, когда российские регулярные силы осуществляли операции в Крыму и на Донбассе». Сюда следует прибавить переброску в Черное море нескольких десантных и артиллерийских катеров Каспийской флотилии.

В ответ на выражаемую западными государствами озабоченность концентрацией военных сил и средств вблизи украинских границ, путинский пресс-секретарь Дмитрий Песков заявил: «Российские вооруженные силы находятся там, на территории России, где это признано необходимым и целесообразным. И будут там так долго, насколько это опять же будет признано целесообразным нашим военным руководством и верховным главнокомандующим». Возможно, Песков просто не в курсе о существовании Венского документа ОБСЕ, требующего заблаговременно предупреждать другие европейские страны о времени проведения и масштабах военных учений.

Означает ли переброска войск к границе с Украиной неизбежное начало войны? Важнейшей составляющей российской военной культуры является скрытность при проведении операции. В 2014-м уже на следующий день после объявления внезапной проверки войск спецназ захватил здание Верховного совета Крыма и выбрал надежных депутатов, которые одобрили «правильные» вопросы к референдуму. Однако на сей раз наблюдается нечто противоположное. Тем, кто планирует операцию, отлично известно, что сколько-нибудь существенное наступление на Донбассе возможно начать лишь в середине мая – когда просохнет степь. В противном случае тяжелая техника застрянет в тамошней грязи. Спрашивается, зачем раскрывать замысел операции чуть ли не за месяц до ее проведения?

Если предполагать широкомасштабную наступательную операцию, то довольно странно направлять десантников в Крым. Полуостров отделен от «материковой» Украины узким перешейком. Что делает наступление с территории полуострова довольно рискованным делом. Правда, в последние годы российские военные много экспериментируют с так называемым «мобильным эшелоном», способностью перемещать десантные подразделения вдоль линии фронта и проводить десанты в тактическую глубину обороны противника. Для осуществления такой операции надо перебросить в Крым большое количество самолетов и вертолетов, чего замечено не было. При этом следует иметь в виду, что при проведении операции с территории Крыма, в которой будет широко использоваться авиация и силы флота, Москве никак не удастся свалить все на «отпускников» вкупе с «шахтерами» и «комбайнерами».

Другой вопрос – численность российской группировки на украинской границе. В 2014-м там было сконцентрировано свыше 40 тысяч военнослужащих, то есть в десять раз больше, чем теперь (согласимся, что американским данным о количестве российских военных следует доверять больше, чем украинским). Этого совершенно недостаточно для наступательной операции. Видеоролики с демонстрацией железнодорожных платформ с гаубицами и танками, равно как и данные о маршрутах этих платформ безусловно важны, однако в этих данных отсутствует главное – количество этих самых платформ. По существующим нормативам для перевозки одной мотострелковой роты требуется 15 платформ, а для батальона – свыше ста.

Попытка перебросить по железной дороге целые соединения неизбежно привела бы к транспортному коллапсу, который было бы трудно скрыть. Вероятнее всего, в Крым и к украинской границе перебрасываются не дивизии или бригады, а, скорее всего, батальонные тактические группы.

В 2014-м потребовалось чуть больше суток, чтобы развернуть необходимые войска. При этом были использованы все виды транспорта, а эксперты высказывали предположения, что войска были скрытно развернуты заранее. На сей же раз за месяц до гипотетического начала боевых действий несколько батальонных тактических групп буквально напоказ везут через всю страну с расчехленными гаубицами.

Все это наталкивает на предположение, что скорее всего на сей раз происходит не подготовка к вторжению, а некая демонстрация. И, вероятнее всего, целью ее является вовсе не Киев, а Вашингтон или Брюссель. В последние месяцы взаимоотношения Москвы и стран Запада ухудшились до беспрецедентно низкого уровня. Новая стратегическая концепция НАТО прямо указывает, что от России исходит прямая военная угроза. Из-за океана надвигаются по меньшей мере два пакета новых санкций – один за вторжение в базы данных американских госорганизаций, другой – за отказ признать вину в использовании химического оружия.

А у Кремля не осталось дополнительных ресурсов для торговли с Западом. НАТО давно объявлено военным противником. На западном направлении развернуты ракеты «Искандер», новые дивизии и даже танковая армия. Возможности для дополнительных демонстраций силы исчерпаны и, что главное, Североатлантический альянс принимает это как должное, последовательно проводя наращивание военной мощи на восточном фланге альянса. Вряд ли западных политиков и бизнесменов (в отличие от российских) напугает перспектива лишиться возможности посещать Россию и размещать там денежные средства. У «бомбежки Воронежа» – этого проверенного средства – тоже, как выяснилось, возможности ограничены. Нет, затягивать гайки и сажать оппонентов, конечно, можно до бесконечности. Но угроза репрессий внутри России перестала быть средством торга с Западом. Тамошние контрагенты окончательно потеряли надежду на возможность договориться, справедливо полагая, что подавление даже намека на оппозицию стало для Кремля важнейшим приоритетом и перестало, таким образом, быть предметом торга.

И вот здесь-то всплыла украинская тема. По понятным причинам европейские государства болезненно воспринимают вероятность новой войны в центре континента. Они приложили немало усилий, чтобы ее предотвратить. Представители ОБСЕ осуществляют контроль ситуации на линии соприкосновения вооруженных сил Украины и военных формирований самопровозглашенных республик. Они же участвуют в зашедших в тупик переговорах трехсторонней контактной группы по урегулированию на Донбассе. Поэтому угроза возобновления широкомасштабных военных действий вполне может быть предметом торга. И этот подход уже начал приносить успех – европейские лидеры стали общаться с Владимиром Путиным.

При этом никто не рискнет уверенно утверждать, что война не начнется. Кремлю неоднократно удавалось посрамить аналитиков, которые основывали свои предположения на рациональном анализе и здравом смысле. Однако все же очевидно, что война, начавшись, тут же перестает быть средством шантажа. Следует отметить также, что любая концентрация войск вблизи конфликтного района опасна уже сама по себе. Эскалация может начаться из-за случайного инцидента или действий формирований, которые слабо контролируются высшим руководством.