Вертолетный транзит. Почему выборы номинальной фигуры президента Ирана на этот раз так важны

EN

Шокированный Иран должен выбрать нового президента

Внезапная смерть Эбрахима Раиси стала шоком для политической системы Ирана. С одной стороны, смена президента никак не влияет на режим аятолл, так как он персона легко заменяемая. Глава государства — верховный лидер (рахбар). Сейчас это аятолла Али Хаменеи. Он правит страной с 1989 года, тогда как президент, выполняющий функции премьер-министра, избирается в Иране каждые четыре года и остается в должности, как правило, на два срока.

И хотя личность президента и его управленческий и ораторский талант, безусловно, имеют значение, в любом случае его решения не отклоняются от линии, очерченной верховным лидером, и за его деятельностью внимательно следят и парламент, и Советы экспертов и стражей революции, и другие многочисленные иранские структуры, имеющие то или иное влияние на ситуацию в стране. Однако сейчас Иран переживает очень непростой этап, когда фигура президента критически важна.

Иранская политическая система — это сложный механизм, состоящий из множества рычагов для сдержек и противовесов. Их цель в конечном итоге — сохранять режим аятолл. И Эбрахим Раиси был идеальным кандидатом, который устраивал многочисленные группы внутри политической элиты страны. Это был технократ, верный системе и не пытающийся выделяться. Когда-то таким же удобным для всех оказался Али Хаменеи. Неслучайно Раиси называли одним из его возможных преемников.

Вопрос о преемнике Хаменеи актуален уже несколько лет, ведь рахбару исполнилось в этом году уже 85 лет, и власть в любой момент может смениться.

Как будет приниматься решение о кандидатуре верховного лидера, никто не знает. Процедура проводилась лишь однажды — в 1989 году, после смерти аятоллы Рухоллы Хомейни, отца Исламской революции в Иране. С точки зрения закона, право избрания и снятия высшего руководителя страны есть у Совета экспертов, состоящего из 88 представителей духовенства. Но очевидно, что выбор будет сделан в более узких кругах. В 1989 году решение было принято «на троих»: президентом, верховным судьей и председателем Совета стражей конституции (орган, который имеет право одобрять кандидатов на все государственные посты).

Учитывая, что на момент своего избрания на пост верховного лидера Али Хаменеи был президентом, аналогии напрашиваются. Хотя президентский статус не догма для того, чтобы претендовать на пост рахбара. Но предполагается, что у президента, как и в 1989 году, в любом случае будет один из решающих голосов. И это учитывалось еще в 2021 году, когда Эбрахима Раиси продвигали на президентских выборах. Более того, его позиции было решено закрепить.

С большой долей вероятности Раиси должен был получить еще одну должность — председателя Совета экспертов, новый состав которого был избран в феврале. Первое заседание Совета состоялось 21 мая, но уже без Раиси. Новым председателем стал 93-летний Мохамед Али Мовахеди Кермани, известный своими консервативными взглядами. Он был близок со старой гвардией Корпуса стражей исламской революции (КСИР), но его связи с новым поколением ксировцев не ясны.

КСИР — еще один значимый игрок в Иране. Корпус хотя и не имеет формального голоса при принятии законодательных и управленческих решений, но отвечает за все вопросы, связанные с безопасностью, в том числе координирует проиранские силы в регионе, а также управляет серьезными активами как внутри Ирана, так и за его пределами. И, безусловно, позиция КСИР при выборе нового верховного лидера не может не учитываться. Если в целом не будет решающей.

Кандидаты в рахбары

Учитывая возраст нового председателя Совета экспертов, он вряд ли станет претендовать на должность рахбара, если в принципе дождется выборов преемника Хаменеи. Впрочем, как показала история с Раиси, гарантий нет в любом случае. Хаменеи давно пережил многих, кого прочили в его преемники. И Раиси был далеко не единственным в этом ряду.

При обсуждении возможного преемника рахбара в иранских кругах все чаще звучит имя Моджтабы Хаменеи — сына верховного лидера. После смерти Раиси его шансы упрочились, однако есть одно «но». И основатель Исламской республики имам Хомейни, и пришедший за ним аятолла Хаменеи не единожды выступали против принципа семейного наследования, чтобы не возникло ассоциаций с шахским Ираном —режимом, который действовал в стране до исламской революции 1979 года. Тем не менее слухи о том, что Моджтаба может стать верховным лидером, никогда не опровергались. И если даже он сам на этот шаг не пойдет, то может попытаться продвинуть близкого себе кандидата.

После смерти Раиси многие иранисты также рекомендуют присмотреться к 67-летнему Алирезе Арафи, который 21 мая был избран заместителем председателя Совета экспертов. Арафи называют темной лошадкой, которая может составить конкуренцию Моджтабе Хаменеи. Арафи входит в Совет стражей, руководит пятничной молитвой в одном из священных для шиитов городов Кум, а также Центром управления религиозными семинариями. Аятолла Хаменеи характеризовал Арафи как «оригинального, интеллектуального и находчивого законника». Он также считается достаточно прогрессивным политиком, который признает важность работы с технологиями, в отличие от старшего поколения аятолл.

В то же время на Западе Арафи обвиняют в вербовке иностранных студентов-мусульман в ряды КСИР и тесных связях с ливанским движением «Хезболла». Так что, судя по биографии, кандидатура Арафи вполне может быть интересна и ксировцам, и представителям духовенства. И не исключено, что свой путь к посту рахбара он может попытаться начать, вступив в президентскую гонку.

Возможно ли протестное голосование

Досрочные выборы президента Ирана состоятся 28 июня. Прием заявок от кандидатов продлится с 30 мая по 3 июня. После этого решение о допуске к выборам будет принимать Совет стражей. На избирательную кампанию отводится всего две недели — с 12 по 27 июня.

Небольшие сроки для избирательной кампании не оставляют большой возможности для агитации кандидатам, которые не желательны для правящей верхушки, но иранцы традиционно политически активны, если у них есть реальный выбор. В 2021 году президентские выборы прошли при рекордно низкой явке. Раиси получил 17,9 млн голосов (примерно 62%) тех, кто пришел на избирательные участки. Явка составила всего 48,8%. В провинции Тегеран проголосовали около 26%, то есть каждый четвертый житель столичного региона. В то же время президент Ирана Хасан Роухани в 2017 году победил с 23,6 млн голосов и явкой 73,3%.

Отсутствие интереса к выборам в 2021 году было связано с тем, что у Раиси не было реальных конкурентов. Ни один возможный соперник не был допущен к выборам Советом стражей. Низкая явка была и на парламентских выборах в феврале этого года — 40,6%. Таким образом иранцы дали понять властям, что не считают их легитимными — ни президента, ни парламент.

Эпоха Раиси запомнится иранцам массовыми протестами и закручиванием гаек. Напомним, что в сентябре 2022 года в Иране вспыхнули протесты. Причиной стала смерть 22-летней Махсы Амини, которая была задержана полицией нравов в Тегеране за неправильное ношение хиджаба. В участке девушке стало плохо, ее отвезли в больницу, где она и скончалась. По версии родных, причиной смерти стали побои при задержании. Власти утверждают, что она была больна. Так или иначе, антиправительственные протесты охватили всю страну. Согласно данным иранских оппозиционных СМИ, в 2022–2023 годах в ходе протестов от рук силовиков погибли более 550 демонстрантов, свыше 20 тысяч человек были арестованы. Все это не прибавило любви к властям. И если раньше недовольство населения удавалось оборачивать против правительства или президента, которых достаточно легко сменить, то во время последних протестов все чаще и чаще звучали лозунги против аятоллы Хаменеи и в целом режима.

Сейчас протестная активность в Иране снизилась, но не сошла на нет. Ситуация все равно взрывоопасна, хотя для свержения режима потенциала у протестующих нет. Слишком разрозненны их ряды, а силовые структуры Ирана по-прежнему крепки, репрессивный аппарат работает без сбоя.

Политическая борьба

В то же время власти не заинтересованы в постоянном накале ситуации. И смерть Раиси позволяет им внепланово сменить вектор, как уже не раз бывало в истории Ирана. На место жестких консерваторов приходили реформаторы, чьи методы были более мягкими. Они также более активно сотрудничали с Западом.

К выборам 2021 года реформаторов не допустили, и блок консерваторов-радикалов утвердился во всех ветвях власти в Иране. Сейчас также предполагается, что основная борьба за президентский пост, а в будущем и за должность рахбара, развернется среди консерваторов, чьи ряды отнюдь не монолитны. Но все же Хаменеи может решить дать возможность немного выпустить народный пар, позволить тем, кто разочаровался, поучаствовать в политическом процессе в рамках закона, а не на протестных акциях.

В прошлом уже были прецеденты, когда Совет стражей отклонял кандидатов-реформаторов, а аятолла Хаменеи своим указом возвращал их в избирательную кампанию. Если рахбар решит, что новому президенту и его потенциальному преемнику нужно придать дополнительную легитимность, он сделает избирательную кампанию более конкурентной. С другой стороны, сюрпризы ни сейчас, ни тем более при выборе преемника Хаменеи никому не нужны. Об этом уже сам по себе говорит тот факт, что власти поторопились провести выборы как можно скорее, не допуская вакуума на определенных постах и минимизируя возможности для выхода подковерной борьбы наружу.

«Иранскому народу не стоит беспокоиться. В стране не будет никаких потрясений», — сказал Хаменеи после объявления о смерти Раиси. И это тоже своеобразный сигнал: всё под его контролем. Но какой расклад сил в стране выгоден сейчас рахбару, хочет он прихода своего сына к власти или нет, можно лишь гадать. Что-то может проясниться в ходе президентской избирательной кампании.

Кто может стать кандидатом в президенты

Среди большого списка возможных кандидатов в президенты выделяются несколько имен.

После смерти Раиси его обязанности были временно возложены на первого вице-президента 68-летнего Мохаммада Мохбера. Он может претендовать на участие в президентской гонке, хотя до сих пор предпочитал оставаться в тени, возглавлял или входил в управление фондов, контролируемых аятоллой Хаменеи.

Мохбера часто называют «кошельком верховного лидера». Среди его последних должностей — исполнительный директор фонда Setad, который занимается имуществом, оставшимся без хозяев после Исламской революции. Под управлением Мохбера также велись разработка и продвижение иранской вакцины от коронавируса «Баркат». И теперь в оппозиционных кругах проводится мысль, что он виновен в смертях тысяч иранцев во время пандемии коронавируса, так как лоббировал свою вакцину, ограничивая допуск в Иран вакцин извне. Его имя также замешано в нескольких коррупционных скандалах.

Уже на посту вице-президента Мохбер отвечал за координацию экономической деятельности правительства, в том числе продвигал сотрудничество с Россией. Так, он посещал Москву вместе с представителями КСИР в октябре 2023 года, когда обсуждалась очередная военная сделка о поставках России иранских ракет и беспилотников.

Кандидат номер два — 62-летний спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф. На этой должности он с 2020 года, до этого был мэром Тегерана (2005–2017), а еще раньше возглавлял иранскую полицию и был командующим ВВС КСИР. Если он решит баллотироваться на досрочных выборах, это будет его четвертая попытка. В 2009 году кандидатура Галибафа была отклонена Советом стражей, а 2013 он занял второе место после Хасана Роухани. В 2017 году, предприняв третью попытку, Галибаф в итоге отказался от участия в выборах, чтобы не мешать битве между Роухани и Раиси. Галибаф считается кандидатом консерваторов, но некоторые эксперты склонны относить его к компромиссной кандидатуре. В любом случае, он гораздо более яркий политик, чем Мохбер и не ассоциируется с действующим правительством.

Еще одним компромиссным кандидатом между консерваторами и реформаторами может стать бывший спикер парламента, в прошлом также командующий КСИР и секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана 65-летний Али Лариджани. В 2021 году Совет стражей не допустил его к выборам, видимо, чтобы не составлять конкуренцию Раиси.

Самая же желаемая фигура для реформаторов — бывший глава МИД 64-летний Мохаммад Джавад Зариф, который запомнился как человек, подписавший от имени Ирана «ядерную сделку» в 2015 году. Этот договор подразумевал ограничение ядерной программы Ирана в обмен на отмену санкций. В 2018 году президент США Дональд Трамп вышел из сделки и вернул американские санкции. Консервативные группы в Иране воспользовались этим для усиления критики в адрес Зарифа и президента Роухани.

Зариф — прирожденный дипломат, к которому с уважением относились во многих странах, в том числе на Западе. Он также был в прекрасных отношениях с главой МИД РФ Сергеем Лавровым, но после своей отставки неожиданно обвинил Москву и лично своего российского коллегу в «проблемах Ирана», в том числе в попытках разрушить «ядерную сделку». Зариф также выражал активное недовольство вмешательством КСИР во внешнюю политику Ирана. И очень сомнительно, что об этом забыли и будут готовы пропустить его наверх. Хотя во многом он, как и другие, остается человеком системы и умеет играть на настроениях. Так, в крушении вертолета президента Раиси Зариф обвинил США, чьи санкции мешают Ирану закупать авиационные детали.

Замыкает пятерку самых обсуждаемых кандидатов на пост президента 58-летний Саид Джалили. В 2007 году он сменил Лариджани на посту Высшего совета национальной безопасности и на протяжении шести лет был главным переговорщиком по иранской ядерной программе, заработав репутацию очень жесткого игрока, который не готов обсуждать компромиссы. В свое время считалось, что Джалили — протеже Моджтабы Хаменеи.

В 2021 году Джалили отказался от участия в выборах буквально за несколько дней до голосования, поддержав Раиси. И, как считают некоторые эксперты, именно Джалили стоял за многими принятыми решениями Раиси на посту президента. Джалили входит в Совет по определению политической целесообразности, который среди прочего разрешает разногласия между парламентом и Советом стражей.

Помимо этой пятерки, есть и другие кандидаты. Среди них, в частности, глава судебной власти Ирана Голям Хосейн Мохсени-Эджеи, чей голос, напомним, также должен стать решающим при выборах рахбара. В потенциальном списке также действующий секретарь Высшего совета национальной безопасности Али Шамхани и мэр Тегерана Алиреза Закани. Все это представители консервативных кругов и сторонники жесткой линии. Некоторые эксперты не исключают, что за власть поборется и экс-президент Махмуд Ахмадинежад, но он был слишком одиозен и станет однозначной «красной тряпкой» и для Запада, и для большинства иранцев. Среди имен от реформаторов также называют бывшего вице-президента Эсхака Джахангири. Некоторые из реформаторов также поддерживают Хасана Хомейни, внука Рухоллы Хомейни.

Стоит обратить внимание и на и. о. главы МИД Али Багери Кани, который пока заменил разбившего вместе с Раиси министра Хосейна Амир-Абдоллахияна. Он карьерный дипломат, работает в МИД с середины 1990-х годов, но ушел оттуда в Высший совет национальной безопасности, когда секретарем там был Джалили, и позднее работал в его избирательном штабе. Кроме того, брат Али Багери Кани женат на дочери аятоллы Хаменеи, то есть он фактически член семьи верховного лидера. Впрочем, пока он вполне может претендовать на то, чтобы утвердиться после президентских выборов на посту главы МИД, отказавшись от букв и. о.

Среди возможных кандидатов в президенты в СМИ также появились имена тестя покойного президента Раиси и даже его жены, что выглядит совсем невероятно.

В любом случае за процессом выдвижения кандидатов и их утверждением Советом стражей надо следить очень внимательно. Это уже станет четким сигналом — в каком направлении будет в ближайшее время двигаться Иран. Окончательно ли будет взят курс на усиление консерваторов и КСИР, а следовательно, и ужесточение как внутренней, так и внешней политики, или все же останется место для более гибкого пути.