Михаил Касьянов: Кадровые перестановки Путина — сигнал о том, что он готовится вести войну на истощение

Марфа Смирнова: Всем привет! Меня зовут Марфа Смирнова, это программа «Марфалогия». И гость нашей сегодняшней программы — Михаил Касьянов, бывший премьер-министр России в 2000–2004 годах.

Но прежде, чем мы перейдем к Михаилу Михайловичу, начну с последних новостей. Мы обсуждали, куда же денется Николай Патрушев. Теперь об этом стало известно: он назначен помощником президента России. Также должность помощника Путина получил Алексей Дюмин, возвращения которого тоже все ждали. Напомню, что до этого он возглавлял Тульскую область. Среди прочего помощниками президента стали бывший министр образования Андрея Фурсенко и экс-глава Минкульта Владимир Мединский. Также объявлено назначение в Администрации президента: Максим Орешкин, который раньше был просто помощником Путина, стал заместителем руководителя Администрации. Ну а собственно руководитель остался прежний — Антон Вайно.

Еще интересное назначение: Путин поставил главу комитета Госдумы по культуре Елену Ямпольскую советником президента. Напомню, что Ямпольская известна своими высказываниями в поддержку Сталина. Процитирую: «Россию способны удержать над бездной две силы. Первая называется Бог, вторая — Сталин».

Михаил Михайлович, добрый день! Мы много говорили об этих всех назначениях. Мне кажется, один из сигналов — что война будет продолжаться еще довольно долго. Если Путин в каком-то смысле экономический блок привнес в военную силовую структуру, и не раз эксперты говорили о том, что вся экономика становится теперь точно на военные рельсы, — не означает ли это, что война эта надолго?

Михаил Касьянов: У Путина — я уверен, что так, — два сценария на рассмотрении, и, видимо, он уже принял решение по одному из них. Первый сценарий — сделать еще один блицкриг, все резервы бросить на наступление и попытаться вновь взять Киев, Одессу, то есть полностью отрезать Украину от Черного моря и с позиции силы принудить Украину и Запад, чтобы был подписан договор. Потому что Путин, конечно, хочет завершения войны как можно быстрее, но победителем.

А второй сценарий — война на истощение. То, о чем я говорю уже, может быть, год, — Путин, в отличие от украинских руководителей, сумел перевести экономику на военные рельсы. Это так. Война на истощение тоже для него очень долго длиться не может, поскольку в экономике ситуация непростая. Госфинансы сейчас более-менее функционируют и балансируются за счет новых налогов, в первую очередь с нефтяников. Первый квартал закрыт был увеличением, пересчетом — они называют это пересчет, а де-факто увеличение налогов с нефтяников. Поэтому госфинансы на этот год более-менее стабилизированы. Но в дальнейшем все экономические проблемы будут расти.

Но тем не менее мы видим из этих назначений — правильно вчера ваши эксперты говорили, что это сигнал о том, что Путин выбирает сценарий продолжать войну на истощение, осознавая, что людской ресурс в России гораздо больший, чем в Украине, и что экономика мощнее, чем в Украине, несмотря на санкции. И то, что на Западе очень много ходит разговоров о том, что Запад устал помогать и финансировать Украину, и Запад не понимает вообще, что случится, если вдруг Украина победит, то есть если Украина растопчет путинскую армию и восстановит свою территориальную целостность. Никто не понимает, что будет делать Путин. Поэтому эти страхи и фобии в умах западных лидеров присутствуют, и они в ближайшее время, я так понимаю, должны будут принять принципиальное решение, как дальше поддерживать Украину: на уровне защиты, как прежде, или больше, чтобы Украина могла перейти в контрнаступление в недалеком будущем и начать переговоры уже не с такой слабой позиции, как сегодня.

Марфа Смирнова: Но вот Олаф Шольц — буквально час назад я видела это сообщение — в интервью журналу «Штерн» заявил, что на конференции в Швейцарии по вопросам Украины не будет на повестке вопроса о переговорах, а как раз будет вопрос о том, как дополнительным вооружением они смогут помочь Украине. То есть это еще один сигнал о том, что на Западе на эти переговоры тоже сейчас особо никто ставок не делает.

Михаил Касьянов: К переговорам никто не готов, поскольку Запад считает, что готовность Путина к переговорам означает готовность на уступки. Путин не готов ни на какие уступки. Он хочет, чтобы были приняты его условия капитуляции. Он хочет этого как можно быстрее, но это в понимании западных лидеров не считается готовностью к переговорам. Украина также не готова к переговорам, поскольку сейчас у нее слабая позиция: путинская армия наступает, и они утрачивают все больше и больше территорий. Поэтому сегодня разговоров о конкретных переговорах о перемирии или мирном договоре не идет.

Правильно то, что вы сейчас вспомнили о словах Шольца. Эта конференция в Швейцарии больше о поддержке Украины вообще — как ее потом выводить, разрушенную. С военной точки зрения, я думаю, сейчас будет принято решение к саммиту НАТО. В начале июля пройдет юбилейный саммит НАТО в Вашингтоне, там все соберутся. И уже к сегодняшнему дню все готовят свои наработки, и какое-то согласие будет достигнуто. Вы слышали уже несколько раз: президент Макрон высказывал свою позицию, как нужно помогать. Даже британский бывший премьер-министр, а ныне министр иностранных дел Кэмерон также высказывал, и премьер-министр Нидерландов. Вы знаете позицию Польши, вы знаете позицию балтийских государств. Поэтому консенсус или какое-то решение, которое может быть бо́льшим, нежели просто уровень поддержки, который предоставлялся Украине прежде, — это решение будет пересмотрено. Уверен, что пересмотрено в сторону большей поддержки, поскольку выделенных средств, 60 миллиардов от США и примерно столько же от Евросоюза и Англии с Японией, недостаточно для того, чтобы переломить ситуацию и получить преимущество на поле боя для Украины. Поэтому ситуацию нужно решать.

Путин понимает, что ее нужно решать, по-своему, и назначения, которые мы с вами затронули, говорят именно об этом. И на Западе это понимают. В этот год с обеих сторон должно быть принято решение. Видимо, Путин принимает решение: война на истощение вместо активного нового наступления. Запад — посмотрим, какой уровень поддержки предложат Украине.

Марфа Смирнова: Я хотела с вами поговорить и про Белоусова, и про Дюмина, и про Орешкина, но еще один более общий вопрос. Вы сказали, что Путин хочет как можно скорее закончить войну. Я смотрела ваше интервью Михаилу Фишману, где вы оба говорите — и я в этом с вами согласна, — что уже сложно представить лидера Путина вне войны, в какое-то мирное время.

Михаил Касьянов: Да, но я же говорю: закончить Путину победителем. Поэтому это можно представить.

Марфа Смирнова: Но потом-то все равно мир наступит. Надо будет отстраивать какие-то приобретенные территории, если они за ним останутся.

Михаил Касьянов: Это не пугает Путина так, как его пугает победа Украины. То есть фактически как Путин может выглядеть побежденным? Это для него убийственная ситуация. Поэтому ситуация позитивная — это что он победитель. Он к этому стремился и стремится. Поэтому нельзя думать, что война будет всегда, потому что это наиболее комфортная ситуация для него. Это не так. Экономика стагнирует, уже скоро могут быть тенденции катастрофического толка при стечении обстоятельств. Население, конечно, терпит и еще будет терпеть, но всегда терпению приходит конец. Это Путин тоже прекрасно понимает, поэтому, конечно, он хочет достичь цели, которую он поставил — победить. Что такое победа в путинском понимании? Она меняется все время. Это более-менее можно просчитать: какие цели у него были прежде, в середине прошлого года, и какие он ставит на этот год.

Марфа Смирнова: Если говорить об экономике и целях, которые он ставит, вы говорите, что госфинансы стабильные. Мы тоже периодически видим прекрасные нарисованные цифры. При этом экономика деградирует, на какие-то продукты растут цены, где-то мы видим дефицит. Получается, Путин все просчитал, он не такой уж плохой стратег. Он назначил бывшего экономиста — неплохого, судя по всему, экономиста — Белоусова на пост главы Министерства обороны. Бывшего министра экономики Максима Орешкина он делает заместителем руководителя Администрации президента. Это все говорит о том, что он смотрит в сторону экономики. Он понимает, наверное, что в этом секторе есть проблема, и этот сектор пытается как-то обезопасить.

Михаил Касьянов: Именно так, Путин понимает прекрасно и минимизирует эти риски. Но я бы не сказал, что Белоусов прекрасный экономист. Он государственник такого советского толка — что больше регулировать, больше контролировать и так далее. Я думаю, эти черты его понимания экономики как раз, видимо, Путину и понравились, и поэтому он его ставит на Министерство обороны, чтобы навести там порядок, чтобы скоординировать действия между Министерством обороны и другими министерствами в рамках правительства. Это связка такая: первый вице-премьер Мантуров, который за промышленность отвечает, и министр обороны, который заказывает у промышленности оружие, боеприпасы и разную технику. Поэтому здесь Путин рассчитывает, что будет наведен порядок.

Как раз эта связка и есть сигнал о том, что он готовится вести войну на истощение и дальше. Генералы — это другая тема совсем, она не связана с министром обороны. Министр обороны может быть и гражданским, и во многих странах (или в большинстве) именно так это и есть. Генеральская тема — это отдельная тема. Но еще раз подчеркиваю, что Белоусов как экономист советского толка, с желанием большого контроля, регулирования и поборов с частного бизнеса... Вы помните в различных заявлениях в течение многих лет, когда он делал поборы: давайте доберемся, жир снимем, или как там это называлось, с металлургов, с нефтяников, с кого-то еще. Путину это нравится, это в его стиле. Поэтому он рассчитывает, что там будет наведен порядок: заказы будут адекватными у промышленности, а промышленность будет исполнять адекватные заказы, и не будет истрачено впустую финансовых ресурсов.

Марфа Смирнова: Ззвучали разные мнения по поводу того, можно ли Андрея Белоусова назвать системным либералом.

Михаил Касьянов: Он системный, но не либерал. Он никогда не был либералом. Он же со мной тоже работал — не помню, пару лет, наверное, одним из консультантов был. Он хорошо анализирует состояние промышленности, состояние экономики. При либеральном видении программы той политики, которую проводило мое правительство, конечно, он не играл ключевую роль, потому что макроэкономика — это совсем другое. Он противоположной школы — не свободной экономики, а ее сильного регулирования. А вот в вопросах анализа промышленности он был очень ценным консультантом. Он делал расчеты, анализировал состояние той или иной отрасли и так далее.

Марфа Смирнова: Алексей Венедиктов опубликовал небольшой отрывок из интервью Андрея Белоусова, которое тот год назад дал РБК: «Россия может стать хранителем традиционных ценностей Запада в то время, как Запад попрощался с этими традиционными ценностями и перешел к чему-то другому, что фактически является антитрадиционным в рамках постмодернизма. Сохраняя традиционные ценности Запада, которые в определенном смысле являются ценностями западной христианской цивилизации, европейской цивилизации, Россия может стать хранительницей этих ценностей». Смысл понятен: Запад потерял основу своей христианской цивилизации — то, что мы часто слышим и от Путина, и от других политиков России.

Вам кажется, что Андрей Белоусов способен будет выйти за рамки своего исключительно экономического блока? У него абсолютно нулевой опыт в военном деле, он не имеет никакого представления о том, как устроены вооруженные силы России. Сможет ли он стать больше, чем просто экономический советник Путина? Наверное, не стоит его называть реальным министром обороны на ближайшие годы.

Михаил Касьянов: Первое: смотря что мы считаем, какими чертами или способностями должен обладать министр обороны. А второе — сможет ли Белоусов, помимо своих экономических знаний и опыта, освоить другие. Думаю, что сможет. Конечно, не так, как подготовленный кадровый военный, но на должности министра обороны и не требуется быть кадровым военным. Я думаю, он сможет понимать основные вещи. Всем, что связано со строительством вооруженных сил, будет заниматься Генеральный штаб, как это и предписано, и положение об этом существует. Главные военные — это Генеральный штаб. Они руководят этим делом и командующие округами и родами войск.

Поэтому Белоусов в общих чертах, конечно, разберется. Путин тоже ничего не знал, а сейчас вот, видите, немножко разбирается в экономике, в чем-то еще и так далее. Он сейчас вообще уже опытный руководитель. Двадцать пять лет у власти — конечно, он набрался опыта и освоил многие вещи. Например, спросите его про газовую отрасль — Путин расскажет все в деталях: какие объемы, какие запасы и так далее.

Поэтому я думаю, и Белоусов освоит то, что Путин желает, чтобы он освоил. Насколько это будет качественно — другая тема. Думаю, он сможет познакомиться и освоить, помимо экономических аспектов деятельности Министерства обороны, и другие. Особенно потребности в вооружениях и в военной технике. Это промышленность. В этом ему очень легко будет разобраться, с экономического угла он в этом сидит уже много лет. Поэтому я думаю, что Путин от него требует именно этого: не руководить армией, а решить вопросы правильного обеспечения, правильной оценки, что требуется для армии, какие вооружения и так далее. Встречи с руководителями всех оборонных предприятий, конструкторских бюро — этим он займется и будет вникать.

Марфа Смирнова: То, что необязательно быть военным на этом посту, мы видим и по Сердюкову, и по Иванову, и по тому же Шойгу. Бытует мнение, что Путин боится военных и снял Сергея Шойгу с этой должности в том числе потому, что хотел разорвать усиливающуюся связку, спайку между Герасимовым и Шойгу. Как вам такая теория?

Михаил Касьянов: Конечно, Путин боится вообще всех военных. Шойгу не очень военный, но всех военных, да. Поэтому в армии сегодня нет ни одного генерала, который вообще мог бы перечить Путину. Все, кто имел уважение в армии, кто имел свое мнение и имел возможность или желание что-то говорить, какие-то выводы свои делать и предложения, которые бы перечили пониманию Путина, — таких больше нет. Эти генералы все давно списаны. Поэтому когда говорят про какой-то военный переворот — не может такого быть. Нет ни одного генерала, кто бы был со стержнем.

Там больше усиление экономического свойства, а не свойства военного влияния. Аресты в Минобороны как раз об этом говорят. Зачистка там идет полностью. ФСБ накопила много разных крючков на разных руководителей внутри Министерства обороны.

Здесь я не вижу, что спайка идет. Но, безусловно, Путин не желал бы, чтобы какие-то кланы формировались, чтобы люди жировали от роскошной жизни, — это его сильно раздражает. Это сигнал Шойгу о том, что вы со своей командой, можно сказать, зарвались. Поэтому и такое перемещение.

Я не сказал бы, что перемещение на должность секретаря Совета безопасности — это понижение. Да, нет министерства, нет десятков тысяч людей, но в российской иерархии это высокая должность.

Марфа Смирнова: Песков тоже недавно сказал, что это никакое не понижение. Но, тем не менее, у нас есть Алексей Дюмин, которому прочили переезд в Москву из Тульской области. Говорят, что вот как раз Алексей Дюмин — тот человек, которого любят военные. Зачем тогда повышать Дюмина и тем более его переводить в Москву с губернаторского поста, если он, возможно, любим военными?

Михаил Касьянов: Ну, любим военными — это, я думаю, притянуто. Он сам не военный, хотя и прослужил немножко, закончил военную академию, куда Путин его посылал специально...

Марфа Смирнова: Но у него звание, я смотрю, генерал-полковник.

Михаил Касьянов: Поэтому Путин его и направил в академию — чтобы тот мог получить генеральское звание, стал военным, разобрался в этом деле. Но освобождение Дюмина сегодня говорит о том, что он губернатор и там должны быть выборы. Поэтому сейчас он убран в запас помощником президента. Это тоже должность почти что министерского ранга. Для чего это сделано? Чтобы можно было объявить выборы, чтобы какой-то человек вместо Дюмина в сентябре в единый день голосования через квазивыборный процесс был оформлен губернатором Тульской области. Поэтому Дюмин сейчас сидит в запасе.

Кем назначат его? Уже понятно, что не министром обороны. Потому что через два-три месяца или полгода Путин не будет менять министра обороны. Но все зависит от ситуации на фронте. Поэтому для Дюмина может быть любое другое назначение: и ФСБ, и армия, и МВД. Путин его уже приготовил для будущего назначения.

Марфа Смирнова: Вы говорите, что у Сергея Шойгу понижения в должности не случилось. Тем не менее, вам не кажется, что, возможно, Сергей Шойгу чем-то провинился? Невозможно не вспомнить их конфликт с Пригожиным и связь Дюмина и Пригожина. Давайте не будем забывать чистки, которые начались с Тимура Иванова, и сейчас мы видим их продолжение. Неужели у Путина нет к Сергею Кужугетовичу претензий?

Михаил Касьянов: Есть, конечно, претензии. Я думаю, скоро он вообще будет освобожден от должности секретаря Совбеза. Сейчас это просто перемещение, чтобы не было унижения. Поскольку Сергей Шойгу честолюбивый человек, чтобы это не выглядело публично как какая-то порка и унижение, он даже повышается в должности. Но это не означает, что к нему нет претензий. Секретарем Совбеза он пробудет пять-шесть-семь месяцев, а дальше в другое место уйдет.

А Патрушев — это помощник, он так и будет заниматься делами, которыми занимается. Потому что главное — это не как называется твоя должность, а доступ к телу. Патрушев так и будет по-прежнему серым кардиналом при новом секретаре Совета безопасности.

Марфа Смирнова: Если претензии есть, то какие? На фоне сообщений о перестановках мы видели, что Минобороны, Генштаб отчитался о том, что практически взяли Волчанск. Сегодня уже и в Украине признали, что продвижение на харьковском направлении со стороны российских войск довольно успешно.

Михаил Касьянов: Вы понимаете, что министр обороны не руководит войсками непосредственно.

Марфа Смирнова: Я понимаю, что это Генштаб заведует.

Михаил Касьянов: Да, и начальник Генштаба одновременно сегодня руководит всеми фронтами сразу. Поэтому с Герасимова спрос и ответственность за те наступления или поражения на фронте, которые происходят. А к Шойгу, конечно, претензии.

Но мы уже сказали, что внутри министерства проблема, плюс вспомнили про Пригожина. Я думаю, Путин обвиняет Шойгу, что тот довел Пригожина до такого идиотического состояния. Путину Пригожин был нужен как руководитель ЧВК, он всячески его использовал. Но того довели до безумства. А кто довел? Вы помните, в течение нескольких месяцев Пригожин всячески оскорблял и критиковал Шойгу, что тот не исполняет какие-то договоренности. Мы должны понять, что Шойгу был на должности министра, а договоренности, которые у Путина с Пригожиным были, такого братковского типа: давать денег сюда и так далее. Как на государственной должности исполнить такие обещания? Это означает сразу идти в тюрьму. Поэтому, конечно, были проблемы с исполнением. Но сам факт того, что Пригожин был доведен до такого состояния, говорит о внутреннем мире Пригожина. Я думаю, что в неисполнении тех договоренностей между Путиным и Пригожиным, конечно, Пригожин винил (и думаю, что и Путин винит) Шойгу. Поэтому здесь он тоже не сработал так четко, как хотел бы Путин, чтобы Пригожин был удовлетворен. Видите, пришлось его даже ликвидировать.

Марфа Смирнова: Насчет Совета безопасности — мне кажется, для многих наших зрителей это такой эфемерный орган, не все до конца понимают, чем он занимается и насколько влиятелен. Если сравнить Совет безопасности при Игоре Иванове (когда вы были премьер-министром), Соболев потом коротко был, потом при Патрушеве и вот сейчас при Шойгу — когда он был наиболее влиятельным, а когда это просто была фикция?

Михаил Касьянов: Вы правильно говорите, что Совет безопасности сам по себе как орган. Это просто часть путинской администрации, занимающаяся прежде всего вопросами обороны и безопасности. Люди, которые работают в этом аппарате, разрабатывают разные концепции, доктрины и так далее. Сама функция — координировать на уровне администрации разные министерства; помогать им или требовать от них что-то еще, исполнения каких-то функций. Влиятельность зависит исключительно от человека. Самый влиятельный период, конечно, при Патрушеве. Нет, первый еще, когда был Сергей Иванов — не Игорь Иванов, а Сергей Иванов.

Марфа Смирнова: Иванов был с 1999. Я открыла табличку, кто когда был секретарем.

Михаил Касьянов: Да, потом он был министром обороны уже в моем правительстве. Отвечая на ваш вопрос, Совет безопасности был самым влиятельным при Патрушеве, поскольку Патрушев наиболее близкий к Путину человек.

Марфа Смирнова: Патрушева-то понизили или нет? С другой стороны, сына повысили.

Михаил Касьянов: Николаю Патрушеву 73 года, он не очень здоров. Это первое. Второе: он занимает должность помощника. Помощник — это ранг примерно федерального министра, поэтому сильного понижения нет. Но я думаю, Патрушев по-прежнему будет заниматься аппаратом Совета безопасности, поэтому влияние его не уменьшится. Должность ему не очень нужна, он остается там же, в обойме, рядом с Путиным, как и был.

Марфа Смирнова: То есть он тайно этим будет заниматься?

Михаил Касьянов: Что значит тайно? Как помощник будет заниматься. С Шойгу будет обсуждать, с заместителями секретаря. Главное же что? Главное — это взаимодействие с начальником. Начальник — это президент, главнокомандующий, который является главой Совета безопасности.

Марфа Смирнова: Из вашего интервью Михаилу Фишману. Вы обсуждали, насколько вероятно применение Путиным тактического ядерного оружия, блеф это или он реально однажды проснется и будет к этому готов. Вы как-то поменяли свое мнение в связи со всеми этими пертурбациями в силовом блоке в России?

Михаил Касьянов: Да нет, не поменял. Я как все эти годы говорил, что Путин не будет применять ядерное оружие, так и говорю.

Марфа Смирнова: То есть это все блеф и провокация для Запада?

Михаил Касьянов: Это не блеф. У Путина есть ядерное оружие. Но он не будет его применять, потому что нет эффекта от этого применения. Есть только негатив, включая полное осуждение всего мира и ответ на такое применение со стороны НАТО — неядерный ответ, который будет иметь катастрофический эффект. Никто в мире не поддержит, никто не разделит. Даже главный партнер или надежда Путина на поддержку в мире, Китай, уже заранее заявил, что любое возможное применение он осуждает. Поэтому ничего нет. И успехов на фронте тоже сильно не добьешься в связи с этим.

Марфа Смирнова: Но успехи на фронте сейчас — я к этому возвращаюсь — на харьковском направлении мы наблюдаем. Во всяком случае, из Харькова уже эвакуируются те семьи, которые там были с детьми. Я была во время войны в Харькове. Это, конечно, не был мирный город, но я так понимаю, что сейчас, после освобождения Харьковской области, сейчас там довольно катастрофическая ситуация.

Михаил Касьянов: Вы сами делаете вывод или подсказываете всем зрителям о том, что никакого ядерного оружия применять не требуется. И так, видите, наступление на Харьков идет и так далее. Путин это тоже прекрасно понимает. Мы с вами обсудили, что война на истощение, видимо, сценарий, который он выбрал себе, поэтому тут нет места для ядерного оружия.

Марфа Смирнова: Я в этом смысле с вами абсолютно согласна. Просто в чате уже не первый раз вас спрашивают, поэтому я передам вам вопрос: «Может ли Михаил Касьянов рассказать свое представление, когда военные контингенты войск НАТО войдут в Украину?» Ну, я зрителям подскажу, что мы с этого начали. Говорили и про Макрона, и про Кэмерона, и про министра иностранных дел Польши Сикорского, который тоже о своей готовности говорил. Но хорошо, еще раз более конкретно про сроки. Ставите ли вы их или нет?

Михаил Касьянов: Нет, не ставлю. Я думаю, что этого решения принято так сразу не будет. Все будет обсуждено и решено на саммите НАТО. Но уже есть утечка через итальянскую газету La Republica о красных линиях, которые НАТО ставит для Путина. Если Путин эти красные линии пересечет, тогда, возможно, такое решение будет принято и какой-то натовский контингент может появиться в Украине. Необязательно на линии фронта, но внутри, для решения других вопросов может появиться.

Я не могу точно прогнозировать, но, исходя из этих заявлений лидеров западных стран и общего обсуждения на Западе, я вижу, что все идет к тому, чтобы принять решение об усилении поддержки Украины — первое. И второе — для того чтобы Путину поставить красные линии. Чтобы не сами для себя ставили, как раньше делал Шольц — сначала не будем поставлять «леопарды», потом не будем поставлять самолеты и так далее, — а для Путина. Не должно быть никакого наступления со стороны Беларуси — первая красная линия обозначена. Не должно быть никакого прорыва фронта в Одессу и на Приднестровье против Молдовы — другая красная линия. Не дай бог, на балтийские государства какая-то провокация будет (необязательно вторжение, но какая-то военная провокация) — еще одна красная линия. Это будет как-то сформулировано, и условием нарушения этих красных линий, возможно, будет введение контингента войск.

Марфа Смирнова: Последние новости попрошу вас прокомментировать. Сейчас Белоусов делает заявления: «Я начал знакомиться с делами Минобороны. Там все вопросы первоочередные». К первоочередным задачам на посту министра обороны он отнес комплектование вооруженных сил, обеспечение российских группировок в зоне СВО вооружением. В объявлении он отметил, что речи о мобилизации не идет.

Михаил Касьянов: Это еще раз подтверждает, что глобального прорыва не будет. Путин выбрал сценарий войны на истощение. И решение о назначении, и Белоусов этим заявлением подтверждают, что Путин выбрал такой вариант дальнейших действий. То есть изматывать Украину, разрушать ее инфраструктуру; заставлять Запад задумываться, а нужно ли так финансировать, чтобы у них это ощущение усталости уже превалировало; черными путями финансировать оппозицию в западных странах, чтобы там волнения были, чтобы прекратить финансировать Украину, и так далее. Этот сценарий для рассуждений и ума КГБ-шного офицера наиболее приемлем. Прорыв на фронте — это армейские генералы такие решения принимают, а подполковники КГБ принимают решения о провокациях. Поэтому Путин тут в своей стилистике.

Марфа Смирнова: Спасибо большое, Михаил Михайлович.