Смена гражданства, переписывание учебников и «перевоспитание» детей: как Кремль «русифицирует» украинцев

Массовая паспортизация

Один из инструментов ускоренной ассимиляции оккупированных территорий — добровольно-принудительная паспортизация местного населения. Однако, несмотря на российский протекторат над «ДНР» и «ЛНР», изначально Кремль не стремился облегчать получение жителями оккупированной части Донбасса российского гражданства. Переселенцы могли претендовать на паспорт РФ только на общих основаниях, проходя все административные ступени, предусмотренные для иностранцев, включая сдачу экзамена на знание русского языка. Любые льготы привели бы к массовому исходу пророссийской части населения с территории «ДНР» и «ЛНР». В итоге гражданам Украины предложили получить паспорта «республик», не признаваемых нигде, в том числе и в самой России. Их брали неохотно даже представители местных властей. К началу 2019 года на 3,8 млн жителей подконтрольного РФ донбасского анклава было всего 250 тысяч «республиканских паспортов».

Ситуация резко изменилась в апреле 2019 года, когда на фоне президентских выборов в Украине Путин подписал указ об упрощенном предоставлении российского гражданства жителям «ДНР» и «ЛНР». При этом обязательной ступенью для получения паспорта РФ все равно оставалось предварительное приобретение «гражданства» непризнанных республик. Кремль стремился принудить нового президента Украины к выполнению выгодных РФ Минских соглашений, шантажируя усилением своего присутствия на Донбассе и потенциальной аннексией этих земель.

По мере ухудшения отношений с новой киевской администрацией льготы для получения российского паспорта только расширялись. В 2021 году жителям Донбасса стали усиленно навязывать российский идентификационный номер Пенсионного фонда — СНИЛС. Такая инициатива была связана с вовлечением «новых граждан» в российские выборы. СНИЛС оказался необходим для регистрации в системе дистанционного электронного голосования. Эти идентификационные номера к выборам получила примерно половина обладателей российских паспортов непризнанных республик.

Формально система российской паспортизации не носила принудительного характера. Среди жителей «ДНР» и «ЛНР» наблюдался даже некоторый ажиотаж по поводу получения документов, позволявших вырваться из «серой зоны» или претендовать в будущем на российские пенсии. Однако со временем получение российского паспорта (или его эрзаца в виде «аусвайсов» «ЛНР» или «ДНР») стало превращаться в обязательное требование. Например, для работы в бюджетных организациях, ведения бизнеса или купли-продажи недвижимости. По свидетельствам местных жителей, если во время полицейской проверки документов в наличии был только украинский паспорт, то его обладателя могли забрать в участок для «установления личности» и воспитательной беседы. Из-за давления на жителей региона к началу российского полномасштабного вторжения там проживало 860 тысяч граждан России. Впрочем, тут можно полагаться только на непрозрачные данные российской статистики, на которые ссылались депутаты Думы при голосовании за признание «ЛНР» и «ДНР».

После начала полномасштабного вторжения в Украину и официальной аннексии Донбасса все эти процессы ускорились: получение российских документов стало безальтернативным требованием. Паспортизация развернулась и на новых оккупированных землях — в Херсонской и Запорожской областях. В мае 2022 года Путин распространил право на упрощенное гражданство для жителей юга Украины, а в июле того же года — на всех жителей Украины, вне зависимости от региона. По данным оккупационных администраций, к марту 2023 года паспорта РФ получили 134 тысяч человек в Запорожской области (около трети от жителей ее оккупированной части) и 90 тысяч — в Херсонской области.

В марте 2023 года Путин утвердил упрощенный порядок отказа от гражданства Украины, а в апреле узаконил депортацию украинцев, отказавшихся от принятия российского гражданства и представляющих опасность для «национальной безопасности» (норма начнет действовать со следующего года).

Украинское правительство не признает российские паспорта, выданные на оккупированных территориях с 2019 года. Однако путинская политика ставит Киев в сложное положение. Уполномоченный Верховной Рады по правам человека Дмитрий Лубинец призывает украинцев в оккупации брать паспорта, если речь идет о выживании и личной безопасности. Другие чиновники считают такие призывы поощрением коллаборационизма. Таким образом, в будущем, несмотря на юридическую ничтожность раздачи «упрощенного гражданства» с точки зрения законов Украины, это может стать источником проблем во время деоккупации украинских регионов.

Отмена языка

В «ЛНР» и «ДНР» по местным «конституциям» украинский язык признавался вторым государственным. Однако по факту это была лишь пропагандистская декларация. На территории «республик» началось систематическое сворачивание сферы применения украинского языка, в том числе были переименованы городские объекты. Например, центральный кинотеатр Луганска «Украина», названный так еще в советские времена, теперь называется «Русь».

Такие же погромные изменения происходили в системе образования. Несмотря на традиционное доминирование русского языка в крупных городах Донбасса, до 2014 года в регионе шли процессы по расширению сферы украинского языка. Так, в Донецке на момент захвата власти сепаратистами в мае 2014 года было 750 украинских классов, в которых получали образование на государственном языке 30% школьников. С 2015 года начался процесс русификации школы, преподавание переводилось на учебники российского образца, а в сентябре 2016 года все украинские классы были закрыты, якобы из-за отсутствия желающих в них учиться.

В 2017 году украинский язык официально был изъят из числа обязательных предметов. Систематической чистке подвергались книжные хранилища библиотек, откуда изымалась «бандеровская литература». В Луганске разгромили Украинско-канадский культурный центр, основанный еще в 1990-х на средства украинской диаспоры. Его уникальная библиотека была уничтожена как «склад неонацистских книг».

В марте 2020 года в «ДНР» официально объявили об отмене статуса украинского языка как государственного и о русификации системы образования. Глава «ДНР» Денис Пушилин мотивировал это решение тем, что «применение украинского языка как государственного не нашло своей практической реализации за период с 14 мая 2014 года по настоящее время». В июне 2020 года аналогичное решение было принято и «парламентом» так называемой ЛНР. В августе того же года украинский язык был исключен из школьной программы (изучать его можно факультативно).

После начала полномасштабной агрессии эти процессы стали распространяться на новые оккупированные территории — с 1 сентября 2022 года все школы были переведены на российские стандарты обучения. Языковые нормы «ДНР» и «ЛНР» используются теперь и в захваченных частях Донецкой и Луганской областей. При этом на оккупированной территории Херсонской и Запорожской областей власти декларируют официальное двуязычие, на Херсонщине к русским и украинскому языкам прибавили крымско-татарский. Однако на практике, как и на Донбассе в свое время, на захваченном юге Украины идет постепенная, но планомерная русификация — с 1 сентября 2023 года в школах оккупированной части Запорожской области отменят обязательное изучение украинского языка.

В июле 2022 года министр просвещения РФ Сергей Кравцов анонсировал массовую переподготовку учителей с оккупированных территорий. Минпросвещения отправило на «повышение квалификации» 15 000 работников образования. А пока «переученных» кадров не хватает, на Донбасс усиленно зазывают учителей из регионов России. Школы в оккупированных регионах ждут и новые учебники по истории России с описанием «неонацистского переворота» в Украине и пропагандой СВО.

На занятых территориях планируется и идеологическая чистка библиотек. «Закон Украины „О декоммунизации“ принес свои горькие плоды: большинство фондов публичных библиотек 8 лет активно пополнялись неонацистской, псевдоисторической и русофобской литературой, изъятие которой требует правового решения», — сетует директор Луганской Республиканской универсальной научной библиотеки им. М. Горького Наталья Расторгуева.

Систематически уничтожаются и памятники украинским деятелям. В Мариуполе демонтированы Мемориал защитникам Украины и памятник гетману Сагайдачному, в Мелитополе — памятник Тарасу Шевченко и памятная доска идеологу украинского национализма Дмитрию Донцову (уроженцу этого города). Одновременно восстанавливались снесенные в период декоммунизации памятники Ленину, старые советские названия населенных пунктов и улиц, устанавливались и новые монументы «социально близким» героям. Так, в Мелитополе и Донецке появились памятники чекисту Павлу Судоплатову, причастному к убийствам лидеров украинского антикоммунистического сопротивления.

Попытки принудительной русификации и стирания украинского присутствия в символическом пространстве логично стыкуются со взглядами Путина на Украину как на искусственное государство. Кремль готов примириться с существованием неких элементов украинской культуры в духе этнографических декораций, подобно тому, как имитационная многонациональность поощряется и в самой России. Ненависть к украинской послемайданной политике приобретает абсурдные формы, особенно в случае декоммунизации топонимики. Так, в Мелитополе улицу Ярослава Мудрого оккупационные власти переименовали обратно в улицу Розы Люксембург, что вызвало негодование даже у Z-патриотов.

«Перевоспитание» детей

Отдельный аспект аспект путинской оккупации — стремление к стиранию украинской идентичности у детей. В Херсонской области было объявлено, что все дети, родившиеся после 24 февраля 2022 года, автоматически станут российскими гражданами. В мае 2022 года Путин подписал указ об упрощении процедуры получения российского гражданства детям-сиротам из Украины и «ДНР» и «ЛНР». Международные организации видят в этом грубое нарушение междунраодного права. 27 января 2023 года Верховный комиссар ООН по делам беженцев Филиппо Гранди заявил: «Предоставление [детям Украины российского] гражданства или их усыновление противоречат основополагающим принципам защиты детей в ситуациях войны».

Помимо административных мероприятий и русификации образования, к детям и подросткам с оккупированных территорий применяются и специальные меры по смене идентичности. В своем докладе Лаборатория гуманитарных исследований (HRL) Йельской школы общественного здравоохранения (YSPH) подробно описывает систему по «перевоспитанию» детей из Украины. В докладе упоминается сеть из 43 учреждений, с географией от аннексированного Крыма до Дальнего Востока России, в которых за 2022–2023 годы идеологической обработке подвергались около 6 тысяч детей:

«По крайней мере 32 (78%) лагеря, обнаруженных Yale HRL, по-видимому, ведут систематическую образовательную работу по перевоспитанию, подвергая детей из Украины ориентированному на Россию обучению с точки зрения учебной программы, культурного, патриотического и/или военного воспитания. Многие лагеря, сформированные Российской Федерацией, называются «интеграционными программами» и имеют очевидную цель по интеграции детей из Украины в среду, соответствующую взглядам Российского государства на национальную культуру, историю и общество».

Глава Чечни Рамзан Кадыров сообщил, что «трудных подростков» из Луганской области переправляют в Чечню для «военно-патриотического воспитания». По данным украинского портала «Дети войны», число украинских детей, депортированных в Россию, может составлять 19,5 тысячи. 31 мая 2023 года Владимир Зеленский сообщил, что в Украину удалось вернуть только 371 вывезенного Россией ребенка.

Николай Кулеба, глава организации Save Ukraine, бывший детский омбудсмен Украины (2014–2021 гг.) указывает на последствия такой депортации с последующим «перевоспитанием»:

«Мальчики, которые в 2014 году были на Донбассе, сегодня с оружием в руках воюют в российской армии против Украины и рассказывают, что они воюют против нацистов. Депортировать, перепрошить (сознание), перевоспитать и дальше использовать в своих целях. Все очень просто. И за последние сто лет эта стратегия не меняется, это делал Ленин, это делал Сталин, это делали все вожди Советского Союза, и это делает сегодня Путин».

Именно эти преступные действия заставили Международный уголовный суд выдать ордер на арест Владимира Путина и детского омбудсмена РФ Марии Львовой-Беловой.

Наследие тоталитарного прошлого России

История знает немало примеров насильственного изменения этнокультурного облика населения захваченных территорий. Помимо Холокоста и этнических чисток в Югославии, можно вспомнить и политику «советизации» сталинского режима относительно, например, Западной Украины и стран Балтии, сопровождавшуюся репрессиями в отношении национальных элит и повстанцев, массовыми депортациями населения и насильственным внедрением новой идеологии.

Основу отношения нынешнего российского режима к Украине Владимир Путин сформулировал еще до начала полномасштабного вторжения. В своей статье по «украинскому вопросу» он писал, что Украина — искусственное государство, присвоившее после распада СССР исторические русские земли. «...современная Украина — целиком и полностью детище советской эпохи. Мы знаем и помним, что в значительной степени она создавалась за счет исторической России. Достаточно сравнить, какие земли воссоединились с Российским государством в XVII веке и с какими территориями УССР вышла из состава Советского Союза». Дальше последовал практический вывод из экскурса: Россия ограблена и должна восстановить историческую справедливость и вернуть свое, в том числе и население, обработанное вражеской пропагандой.

Позже эту основную установку «творчески» развивали различные интерпретаторы и толкователи путинской мудрости, доходя до вполне откровенного обоснования культурного геноцида, стирания прежней идентичности. Например, государственное РИА «Новости» публиковало колонку некоего «политтехнолога» Тимофея Сергейцева, который писал о коллективной вине украинцев, поддерживавших антироссийскую власть:

«Дальнейшая денацификация этой массы населения состоит в перевоспитании, которое достигается идеологическими репрессиями (подавлением) нацистских установок и жесткой цензурой: не только в политической сфере, но обязательно также в сфере культуры и образования… Бандеровская верхушка должна быть ликвидирована, ее перевоспитание невозможно. Социальное „болото“, активно и пассивно ее поддержавшее действием и бездействием, должно пережить тяготы войны и усвоить пережитый опыт как исторический урок и искупление своей вины».

В беседе с The Insider российский этнолог, кандидат исторических наук Сергей Абашин отмечает, что Россия пытается вести в отношении оккупированных территорий «гибридную политику», сочетающую различные подходы:

«Имперский — „это исторически наши земли“, русификацию — „украинцы и русские один народ“ и советизацию — „главное не этничность, а некоторое идеологическое единство, общая судьба, включая победу в отечественной войне“. Нынешний режим пытается использовать все эти политики в зависимости от аудитории в России и Украине, каких-то местных региональных или социальных условий».

Другой собеседник The Insider, историк и переводчик из Харькова Сергей Лунин видит основную задачу оккупационного режима в стирании грани между местным русскоязычным украинским населением и собственно россиянами:

«Русскоязычный избиратель Партии Регионов (условно типичный житель оккупированных земель) — никак не россиянин. Даже в его пророссийских настроениях я сомневаюсь — особенно теперь. Есть глубокие различия: во-первых, пассивное владение украинским языком; во-вторых, включенность в общеукраинский контекст хотя бы на уровне футбольной сборной; в-третьих, общая история последних тридцати лет. Как иллюстрация: я помню, что на митингах ПР в материковой Украине всегда были украинские флаги — редко когда один российский попадался…Теперь же хотят сделать так, чтоб люди сами не брали в руки украинский флаг».