Донбасский клинч. Промежуточные итоги войны в Украине

Контрнаступление ВСУ: что пошло не так?

C начала 2023 года в Украине и на Западе возлагали большие надежды на контрнаступление ВСУ, призванное освободить территории, оставшиеся оккупированными по итогам кампании 2022 года. Для операции передали тяжелую технику, в том числе западные танки и боевые машины пехоты, несколько украинских бригад прошли подготовку в странах НАТО. Предполагалось мощными ударами механизированных сил при поддержке артиллерийского огня прорвать российскую оборону и разгромить войска противника, как это в свое время удалось международной коалиции против многочисленной и хорошо вооруженной армии Ирака во время войны в Персидском заливе.

The Insider подводил первые итоги контрнаступления в июне. Сейчас, спустя полгода стало окончательно понятно, что желаемые результаты не достигнуты — несмотря на значительные потери обеих сторон, ВСУ не удалось ни освободить хотя бы один крупный населенный пункт, ни прорвать оборону на всю глубину и выйти на оперативный простор. Операция пошла не по плану с самого начала — на запорожском направлении перед ВСУ стояла задача взять село Работино в первый же день наступления, но это случилось только в конце августа, спустя почти два месяца.

В то же время россияне также не смогли разгромить наступающую группировку ВСУ — атаки на образовавшемся Работинском выступе продолжаются до сих пор, что признают и в пророссийских Telegram-каналах. Согласно подсчетам OSINT-аналитика Naalsio, украинские силы на этом направлении теряют даже несколько меньше техники, чем ВС РФ, — хотя считается, что потери наступающей стороны должны превышать потери обороняющихся в соотношении 3:1.

В любом случае прорыва обороны и разгрома российских сил не произошло. Более того, ВСУ прекратили наступать на отдельных участках и перебросили действовавшие там бригады морской пехоты в Херсонскую область, а южнее и севернее Бахмута россияне пытаются перехватить инициативу и вернуть позиции, утраченные в ходе украинского контрнаступления.

Почему так произошло? Во-первых, российское командование подготовилось к украинскому контрнаступлению, приспособившись к современным реалиям ведения войны, — были построены тысячи километров оборонительных линий (достигающих 30 км в глубину), созданы полосы сплошного минирования, причем с большей плотностью, чем того требуют советские уставы — до 5 мин на м². Средств разминирования, переданных партнерами Украине, оказалось недостаточно для таких плотных минных полей.

Кроме того, ВСУ не получили к началу контрнаступления дальнобойных ракет ATACMS и истребителей F-16. Отсутствие эффективной поддержки с воздуха и ограниченные возможности ударов на глубину более 60 км (дальность поражения ракет РСЗО HIMARS) не позволили вести полноценный общевойсковой бой, предполагающий взаимодействие всех видов войск.

Подготовка украинских солдат на Западе, хотя и дала бесценные тактические навыки, не была адаптирована для особенностей российско-украинской войны. В материале Института современной войны при американской военной академии Вест-Пойнт говорится, что США совершили ту же ошибку, что и в Афганистане и Ираке, пытаясь научить партнеров «воевать, как американцы». В курсах подготовки делался упор на маневры, а использование беспилотников, знакомых многим украинским военным, не учитывалось учебной программой. Немецкие инструкторы советовали украинским танкистам «просто объезжать» минные поля — что по описанным выше причинам оказалось невозможно.

Кроме того, западные эксперты выделяют решение украинского командования доверить сдерживание российского зимнего контрнаступления опытным соединениям, параллельно готовя новые части, которые должны были стать главной силой украинского контрнаступления. У недавно сформированных соединений не было времени, чтобы освоить новую технику и взаимодействие на уровне бригады, что привело к серьезным тактическим ошибкам в начале контрнаступления и неспособности вести скоординированный общевойсковой бой на уровне выше батальона. В результате наступление вместо мощного механизированного удара обернулось тактическими действиями ротных и взводных групп, которые продолжаются до сих пор.

Российское «контр-контрнаступление»: «прут как зомби»

После нескольких месяцев украинского контрнаступления у российского военно-политического руководства было достаточно поводов для оптимизма — что неудивительно, если Путин всерьез озвучивал заоблачные цифры уничтоженной бронетехники противника и верил в соотношение потерь 8:1. На фоне новостей о кратном росте производства вооружений и боеприпасов, стремительном переоснащении армии и наборе сотен тысяч добровольцев в контрактники было бы странно оставаться в глухой обороне, поэтому ВС РФ сами перешли в наступление.

Сначала — на купянском направлении на востоке Харьковской области, которую ВСУ освободили осенью 2022 года. Поначалу россиянам удалось занять сразу три (небольших) села и захватить шведскую CV90 — первый образец западной тяжелой техники, вывезенный в тыл и продемонстрированный министру обороны Сергею Шойгу.

Однако в результате украинских «стабилизационных мероприятий» занятые позиции пришлось оставить, после чего линия фронта здесь существенно не менялась, и российским пропагандистам приходилось выдумывать успехи. Ситуацию не переломила даже спешная переброска в район боевых действий недавно созданной 25-й общевойсковой армии, не успевшей завершить боевое слаживание.

За много месяцев боев россиянам не удалось подойти к Купянску и реке Оскол, несмотря на дефицит личного состава у Украины и проблемы с тактикой ВСУ на этом направлении, которые описывал один из украинских военных, автор Telegram-канала Mannerheims son. Говоря о сильных сторонах ВС РФ, он отмечал хорошо поставленное взаимодействие штурмовых групп, аэроразведку и сбросы с беспилотников. При этом наступление российской пехоты он описывал так:

«Переться два километра пешком по посадке, чтобы потом выпрыгнуть на пулемет и умереть за две секунды — это реально история жизни русского шторм зет. Главное, что его обстреливают кассетами, фугасами, мины летят его убить. Он прет, чтобы всё-таки дойти до траншеи и прыгнуть в нее».

Подобные самоубийственные атаки часто встречаются в описаниях российского «контр-контрнаступления». Военнослужащий Святослав Голиков (вместе с «военкорами» Филатовым и Живовым) критиковал командование за неподготовленные штурмы южнее Бахмута с целью отбить недавно освобожденные ВСУ Андреевку и Клещеевку:

«Уважаемые ответственные товарищи! Уймите уже, наконец, вот эти неуёмные погоны, которые продолжают гробить людей в непродуманных и необеспеченных контратаках! У нас может рухнуть оборона! Потому что некому будет её держать! Люди закончатся!»

Также Голиков отмечал преимущество, которое дают ВСУ поставленные США кассетные боеприпасы для артиллерии. Они позволяют «крайне результативно подавлять наши оборонительные позиции, обеспечивая рывок своих штурмовых групп внутри бронетехники, выкашивать наши атакующие штурмовые группы и подходящие пехотные резервы, воспрещать вынос раненых с поля боя и добивать их».

По словам того же Голикова, положение дел под Бахмутом привело к отставке командующего одноименной группировкой войск Андрея Сычевого. С тех пор россиянам удалось стабилизировать фронт и даже продвинуться южнее и севернее города. Однако в целом тактику российских атак это не изменило.

Пожалуй, главным событием осени этого года стала российская наступательная операция в районе Авдеевки в Донецкой области. Этот город к северу от Донецка находился на линии фронта и подвергался атакам и обстрелам в течение восьми лет войны на Донбассе. За полтора года после начала вторжения российским силам удалось частично охватить Авдеевку с юго-запада и северо-востока. Успехи были достигнуты ценой тяжелых потерь российских мобилизованных во время российского зимнего наступления 2022–2023 годов. После полугода относительного затишья на этом участке фронта российское командование, по-видимому, решило сделать Авдеевку зоной приложения основных усилий.

Изначальный план операции, судя по всему, состоял в том, чтобы окружить Авдеевку сходящимися ударами с юго-запада и северо-востока, перерезать единственную асфальтированную дорогу, по которой снабжается город, или хотя бы взять ее под огневой контроль и вынудить гарнизон отходить по грунтовым дорогам или сражаться в условиях нарушенной логистики. Нечто подобное ЧВК Вагнера пыталась осуществить под Бахмутом. Тогда перерезать дорогу на Часов Яр так и не удалось, но ВСУ регулярно теряли на ней технику от огня артиллерии и противотанковых ракетных комплексов.

Российское наступление началось, как по учебнику, с массированной артподготовки — причем по городским кварталам применялся не только артиллерийский огонь, но и планирующие авиабомбы. После многочасового обстрела в бой двинулись колонны танков и боевых машин пехоты. К исходу первого дня наступления Z-канал «Военный Осведомитель» констатировал, что «завершить всю операцию котлом за один день, как считали некоторые комментаторы и обозреватели, не представляется возможным», и, как впоследствии выяснилось, весьма оптимистично предсказывал, что «предстоят дни тяжелой и монотонной боевой работы». Авторы канала даже начали сравнивать ситуацию с наступлением ВСУ в Запорожье, жалуясь на протяженные и разветвленные оборонительные позиции и минные поля, из-за которых российская техника вынуждена ездить колоннами.

К тому времени в сети было предостаточно фото и видео этой техники, подорвавшейся на минах и сожженной украинской артиллерией, ПТРК и FPV-дронами. Это дало повод «Военному Осведомителю» окрестить действия российского командования «Мурадовщиной» в честь генерал-полковника Рустама Мурадова, командовавшего российским наступлением на Угледар зимой 2022–2023 годов. Тогда в результате неподготовленных атак (без поддержки артиллерии и подавления огневых средств противника) россияне потеряли, по данным ВСУ, 130 единиц техники, в том числе 36 танков, но не приблизились к взятию Угледара.

Впрочем, потери техники под Авдеевкой довольно быстро оставили бои за Угледар далеко позади. По подсчетам аналитика Naalsio, к 24 ноября ВС РФ потеряли в этом районе как минимум 265 единиц техники (в том числе 84 танка и 153 ББМ), по сравнению с 20 подтвержденными потерями машин ВСУ. Российские потери бронетехники за полтора месяца штурма Авдеевки сравнимы с украинскими потерями за почти полгода контрнаступления на запорожском направлении, где, по данным Naalsio, ВСУ лишились как минимум 92 танков и 187 ББМ.

Тем не менее, россияне не оставляют попыток взять Авдеевку, хотя, возможно, как и в Бахмуте, план операции пришлось изменить, отказавшись от окружения в пользу выдавливания: вместо флангов ВС РФ продвигаются в городской застройке, зачищая промзону на юге города. Стороны продолжают перебрасывать сюда резервы.

Недавно под Авдеевкой объявилась вернувшаяся с восстановления бывшая сепаратистская бригада «Пятнашка». Со стороны же ВСУ на этом направлении воюет 47-я механизированная бригада, также вернувшаяся с восстановления после боев в Запорожье. БМП Bradley и танки Leopard 2 на вооружении бригады хорошо показывают себя в активной обороне, чему способствует высокая скорость движения задним ходом.

Сами бойцы 47-й бригады, хотя и хвалят свои боевые машины, жалуются на то, что россияне «прут как зомби», пытаясь продавить украинскую оборону, на собственные большие потери и на советское мышление командиров, которые отправляют бойцов в плохо спланированные контратаки. Кроме того, россияне, как до этого ВСУ, меняют тактику и наступают уже не танковыми колоннами, а малыми группами пехоты.

То, что российские военные «прут как зомби» на украинскую оборону, может объясняться в том числе сложившейся на фронте неформальной системой наказаний. Отказавшихся идти в бой солдат сажают в «подвалы» — незаконные тюрьмы, где подвергают пыткам, — или переводят в отряды заключенных «Шторм Z», превратившиеся в своего рода импровизированный штрафбат.

В целом российское «контр-контрнаступление» пока что нигде не приблизилось к стратегическим целям, будь то разгром ВСУ или установление полного контроля над Донецкой областью. В то же время оно продемонстрировало, что несмотря на истощение отдельных частей и соединений в ходе отражения украинского наступления, удалось подготовить достаточно резервов, чтобы атаковать сразу на нескольких направлениях. С другой стороны, то, как эти резервы используются, показывает, что россияне не извлекли никаких уроков из недавних неудач ВСУ и провала собственного зимнего наступления.

Левобережный плацдарм ВСУ: Анцио по-херсонски

После отхода российских сил с правобережья Херсонской области и освобождения Херсона украинскими войсками фронт установился по Днепру. Уходя, россияне подорвали за собой все мосты, так что командование российской группировки войск «Днепр», занимавшей оборону по левому берегу реки, чувствовало себя в относительной безопасности — украинцы явно были не в состоянии пересечь полноводный Днепр крупными силами, а тем более закрепиться на плацдарме под ударами российской артиллерии и авиации.

Однако в пользу ВСУ на этом направлении действовали три фактора. Во-первых, правый берег Днепра практически на всем протяжении существенно выше левого, что дает преимущество в обзоре и дальности артиллерийского огня. Во-вторых, в районе Херсона и выше по течению имеется множество практически безлюдных островов с узкими протоками, что облегчает перемещение по воде. В-третьих, в силу второстепенности направления группировка «Днепр» с началом контрнаступления ВСУ стала выступать донором резервов — наиболее ощутимой стала переброска подразделений 7-й десантно-штурмовой дивизии в район Работино.

Активность украинских сил на днепровских островах началась еще в феврале 2023 года, когда бойцы ВСУ установили украинский флаг на Потёмкинском острове возле Херсона. Российское командование поначалу не придавало боям в дельте Днепра серьезного значения, хотя они оказались настолько сложными, что сейчас отправку «на острова» российские бойцы считают угрозой.

Ситуация особо не изменилась даже после высадки в конце июня небольших украинских групп на левом берегу (формально на еще одном острове, примыкающем к нему) у разрушенного Антоновского моста. В течение многих недель в этом районе шли интенсивные бои — хотя назначенный Россией «губернатор» Херсонской области Владимир Сальдо «зачистил» территорию еще 1 июля.

Украинская артиллерия и дроны осложняли россиянам подход к мосту по единственной дороге, в то время как бойцы ВСУ укрывались от обстрелов под мостом и в домах соседнего дачного поселка. Плацдарм не удалось ликвидировать даже ударом ракеты «Искандер», которого, по данным Z-канала «Два майора», «ждали две недели», и который впоследствии, уже в конце октября, пришлось повторять.

В конце концов российское командование, видимо, отказалось от попыток сбросить ВСУ в Днепр в районе моста, рассудив, вероятно, что этот весьма ограниченный плацдарм не стоит огромных потерь штурмовой пехоты от огня с правого берега. В течение следующих месяцев ВСУ тревожили российскую линию обороны небольшими высадками и диверсионными операциями (в ходе самой нашумевшей из них в начале августа в плен попал командир 1822-го батальона майор Томов и еще несколько бойцов его подразделения).

Самая крупная на данный момент высадка ВСУ произошла в середине октября выше по течению от Антоновского моста в районе населенного пункта Крынки. По словам «военкора» и военного волонтера Алексея Живова, это была «зона ответственности нескольких “свежих” общевойсковых соединений» — надо полагать, это эвфемизм для описания дефицита боевого опыта. Сказывался и недостаток огневых средств — по крайней мере поначалу россияне отражали десант самодельными минометами. В результате ВСУ удалось закрепиться в Крынках и начать продвигаться к ближайшей дороге, чтобы усложнить российское снабжение на этом участке, а также создать угрозу соседним населенным пунктам: Пойма и Песчановка.

О том, что российское командование, наконец, осознало серьезность ситуации, говорит спешное назначение командующим группировкой войск «Днепр» генерал-полковника Михаила Теплинского, занимавшего на тот момент пост замкомандующего Объединенной группировкой войск (сил) в Украине. Теплинский считается (по крайней мере, в среде «военкоров») наиболее грамотным и способным российским генералом.

Видимо, он выступил в роли «пожарного», подобно тому, как во время Второй мировой военачальников вроде Георгия Жукова или Вальтера Моделя бросали командовать на угрожаемые направления в надежде, что те исправят ситуацию. ВСУ «поприветствовали» Теплинского ударом по штабу группировки войск «Днепр», однако генерал остался цел и невредим (в отличие от нескольких его заместителей).

На момент написания материала бои на этом плацдарме продолжаются. Номинально многочисленной российской группировке не удается разгромить, по данным Z-каналов, две роты противника, занимающие полосу в 10 км. Андрей Морозов, иронизируя над аналитикой «торговцев красными стрелочками», называет в качестве причины этого «поток огневого воздействия всех видов» с правого берега. Пока Шойгу говорит о колоссальных потерях и провале десантной операции, российские бойцы рассказывают о многочисленных проблемах и оценивают обстановку как «все х*ево» и «это е*аный стыд».

С другой стороны, ВСУ пока также не удается значительно расширить плацдармы на левом берегу. Ситуация напоминает в миниатюре высадку союзников в Анцио за линией обороны немецких войск в Италии, когда немцам месяцами не удавалось сбросить высадившихся обратно в море, а союзным войскам — прорвать оборону вокруг плацдарма и выйти на Рим и пути снабжения немецкой «Линии Густава». Тем не менее, битва за Анцио вынудила немецкое командование задействовать все резервы, что привело к неспособности удерживать основную линию обороны. Если украинская высадка преследует и такую цель, то она уже приносит плоды — об этом говорит как минимум переброска под Крынки 810-й бригады морской пехоты и двух полков 104-й десантно-штурмовой дивизии.

Тупик Залужного

Все описанные выше операции объединяет то, что атакующей стороне не удавалось занять значительную территорию или разгромить обороняющихся. Это давало повод говорить о тупиковой ситуации не только аналитикам, но даже американским чиновникам. В Белом доме наличие тупика отрицали, однако дискуссия резко изменилась после публикации в журнале The Economist интервью Главнокомандующего ВСУ Валерия Залужного и статьи, написанной им самим, а также расширенного варианта последней.

В интервью украинский военачальник сравнивает ситуацию на фронте с Первой мировой войной, когда развитие технологий также привело к возникновению тупика на фронтах. Если сто лет назад причиной стало широкое распространение пулеметов и магазинных винтовок, резко увеличивших огневую мощь окопавшейся пехоты, то сейчас, по словам Залужного, дело в развитии аэроразведки, средств связи и высокоточного огневого поражения.

Это позволяет обеим сторонам выявлять и своевременно уничтожать крупные концентрации бронетехники и пехоты противника еще на этапе сосредоточения перед выходом в атаку, и тем более — непосредственно на поле боя. Это подтверждает польский военный аналитик Конрад Музыка, который во время поездки в Украину наблюдал, как по атакующей российской группе в течение 30 секунд после обнаружения был открыт минометный огонь, а через четыре минуты ее обстреляли артиллерийскими кассетными снарядами. По словам Музыки, в ходе украинских атак возникает зеркальная ситуация.

По мнению Залужного, в Украине началась война на истощение. Этот термин приобрел современное значение в работах немецкого военного историка Ганса Дельбрюка и советского военного теоретика Александра Свечина. Эти авторы подразделяют военную стратегию на «сокрушение», то есть быстрый и решительный разгром войск противника, и «истощение», то есть планомерное нанесение противнику достаточных военных и экономических потерь, чтобы тот не мог продолжать войну.

В отличие от стратегии сокрушения, где ключевую роль играют оперативное искусство полководцев и качество подготовки солдат и офицеров, при войне на истощение на первый план выходят людские ресурсы и экономический потенциал сторон. Поэтому, по мнению Залужного, война на истощение невыгодна для Украины, ведь по этим показателям Россия превосходит ее в разы.

Выход из ситуации Залужный видит в новой технологической революции на поле боя. В частности, генерал упоминает массовое применение дронов для перегрузки ПВО противника и контрбатарейной борьбы, развитие средств РЭБ для противодействия российским беспилотникам, внедрение новых технологий разминирования, создание единой информационной системы управления полем боя, нарушение логистики противника с помощью дальнобойных ракет, в том числе украинского производства, и активную подготовку резервов с привлечением западных инструкторов. Всё это должно позволить ВСУ завоевать превосходство над противником и перевести войну от позиционной фазы, опасной в долгосрочной перспективе, к маневренной — то есть перейти от взаимного «истощения» к «сокрушению» российских сил.

Что дальше?

Нетрудно заметить, что меры, предлагаемые Залужным, носят скорее асимметричный характер. И дело здесь не только в популярном в Украине выражении «маленькая советская армия никогда не победит большую советскую армию». Важным фактором дальнейшего хода войны станет исчерпание в странах НАТО запасов тяжелой техники и боеприпасов, которые эти страны могли бы передать Украине без риска для себя. Единственная страна блока, которая до сих пор обладает обширными запасами вооружений — это США, однако там выделение средств на дальнейшую помощь Украине столкнулось с противодействием республиканского большинства в Палате представителей.

Ситуация усугубляется недостатком производственных мощностей ВПК стран НАТО, «атрофировавшихся» после окончания холодной войны. Наиболее красноречивый пример — провал программы Евросоюза по поставке для Украины миллиона артиллерийских снарядов: за первые полгода удалось передать всего 300 тысяч штук. В то же время, как заметил глава МИД Литвы Габриэлюс Ландсбергис, КНДР поставила России более миллиона снарядов. К тому же поставки боеприпасов в Украину, по словам Зеленского, снизились из-за потребностей Израиля, который запросил 57 тысяч снарядов после обострения конфликта с ХАМАС.

Аналитики Роб Ли и Майкл Кофман видят временный выход из ситуации в наращивании производства FPV-дронов и боеприпасов к ним, поскольку странам НАТО будет проще помочь Украине с этим в 2024-м году, чем быстро нарастить производство снарядов (США планируют выйти на 100 тысяч снарядов в месяц только в 2025-м году). Конрад Музыка соглашается с ними, однако уверен, что 2024-й год выдастся тяжелым для Украины в условиях дефицита поставок, и что ВСУ придется перейти к обороне и восстановлению боеспособности частей и соединений, принимавших участие в боях в 2023-м году.

Здесь, пожалуй, стоит вспомнить, что Украина ранее, летом 2022-го года, уже находилась в ситуации, когда за россиянами было подавляющее артиллерийское превосходство: тогда ВС РФ выпускали до 60 тысяч снарядов в день, ВСУ — в десять раз меньше. В ходе той кампании россиянам удалось взять несколько крупных населенных пунктов (Попасную, Рубежное, Северодонецк, Лисичанск), однако они не смогли в полной мере реализовать свое преимущество и разгромить украинские силы. Тогда ситуацию изменили в том числе удары ракет HIMARS по российским складам, однако с тех пор россияне рассредоточили логистику и вынесли основные узлы из зоны поражения в 60 км — не случайно Залужный говорит о важности дальнобойных ракет для нарушения российских поставок.

Еще одним немаловажным фактором могут стать удары уже российских дальнобойных ракет — повторение кампании «энергетического террора» зимой 2022–2023 годов. Считается, что украинские средства ПВО и энергетическая инфраструктура лучше готовы к новым обстрелам, однако и россияне извлекли уроки из предыдущей кампании и накопили значительные запасы ракет. Подробнее об этом можно почитать в материале The Insider.