Если очень хочется, то можно. Как красные линии (не) ограничивают ход войны в Украине

EN

Красные линии российско-украинской войны

Война в Украине — крупнейший конфликт в Европе со времен Второй мировой: военные потери сторон убитыми и ранеными еще в прошлом году достигли полумиллиона человек, число беженцев превышает 6 млн человек, экономический ущерб приближается к $500 млрд, десятки тысяч мирных жителей стали жертвами постоянных нарушений правил ведения войны со стороны России. Но жертв может быть во много раз больше, если война окончательно выйдет из-под контроля, так как страна-агрессор обладает ядерным оружием и с самого начала войны угрожала его применением. Это вынуждает союзников Киева действовать осторожно, пытаясь, с одной стороны, защитить Украину, а с другой — не допустить ядерной эскалации. Одним из главных инструментов сдерживания выступают так называемые красные линии — стóроны обозначают условия, нарушение которых неизбежно приведет к серьезной эскалации.

Путин обозначил свои красные линии в самом начале войны, заявив 24 февраля 2022 года:

«Кто бы ни пытался помешать нам, а тем более создавать угрозы для нашей страны, для нашего народа, должны знать, что ответ России будет незамедлительным и приведет вас к таким последствиям, с которыми вы в своей истории еще никогда не сталкивались».

Месседж был предельно ясен — если страны Запада вступят в войну на стороне Украины, Путин готов применить ядерное оружие. То есть масштаб эскалации с ходу был заявлен как максимально возможный, вот только что считать «угрозой для страны» — неясно, Путин как бы оставил за собой право решать в каждом конкретном случае, что считается преодолением красной линии, а что нет.

Запад выбрал другую линию поведения. Публично не было сделано вообще никаких заявлений, но непублично Москве был передан сигнал: если Россия применит в Украине ядерное оружие либо атакует любую из стран НАТО, вся российская военная инфраструктура будет разрушена конвенциональным (то есть, обычным) оружием. Такой же вывод следовал из военных игр НАТО, которые моделировали эскалацию конфликта и проводились еще до начала полномасштабного вторжения. Таким образом Запад (в лице НАТО), во-первых, очерчивал красные линии гораздо более четко, а во-вторых, угрожал не максимальным уровнем эскалации, оставляя ход в запасе. Это делает угрозу гораздо более реалистичной, потому что вполне можно поверить, что Запад готов к удару конвенциональным оружием по российской военной инфраструктуре, рассчитывая на то, что Кремль не решится ответить ядерным оружием и спровоцировать ответный ядерный удар по России.

Очертить линии — это только первый шаг, самое сложное — заставить противника поверить в то, что ты готов к исполнению угрозы. Тут стороны выбрали разные стратегии. Путин был заинтересован в том, чтобы на Западе сформировалось представление о нем как о человеке, не думающем об издержках и готовом, если придется, погибнуть в ядерной войне и погубить вместе с собой всю страну. Эта стратегия была позаимствована у КНДР, лидеры которой успешно эксплуатируют ее уже десятки лет, при этом ни в какой войне не участвуя и лишь периодически по праздникам запуская баллистические ракеты. Путину сформировать подобный имидж было несложно: угрозы ядерным оружием стали постоянными как в выступлениях самого Путина, так и в политических ток-шоу государственной пропаганды. Усиление военной диктатуры не оставляло сомнений в том, что верховный главнокомандующий принимает решения единолично, а интервью Путина, где он читал пространные лекции в жанре альтернативной истории и рассказывал, что россияне готовы жертвовать собой, чтобы как мученики попасть в рай, давали понять: рассчитывать на его здравомыслие слишком рискованно.

Для Запада же демонстрировать решимость гораздо сложнее, так как адресатом любого заявления со стороны западных лидеров будет не только Путин, но и внутренний избиратель, которому риторика о готовности пожертвовать собой не понравилась бы. В связи с этим Украина и страны НАТО выбрали другую тактику, известную в конфликтологии как «стратегия салями» и прославленную в фильме «Доктор Стрейнджлав» (который Путин, как известно, смотрел). Суть стратегии в том, чтобы эскалировать ситуацию поступательно, мелкими шажками, понимая, что противник не готов будет к полномасштабному ядерному столкновению из-за отдельно взятого шага. И вот как это происходило.

Как Украина и НАТО тестировали российские красные линии

Начиная полномасштабное вторжение, Путин рассчитывал на блицкриг — силы специальных операций должны были высадиться в аэропорту «Гостомель» и захватить ключевые правительственные учреждения Киева. В эти первые дни Путин, очевидно, надеялся, что после того, как его спецназ пленит или уничтожит украинское руководство и Россия провозгласит своих ставленников новыми лидерами Украины, российские войска смогут взять страну без боя и Запад просто не решится этому воспротивиться. После того как высадка в аэропорту провалилась, российским войскам пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением, но перевес сил на стороне России был настолько колоссальным, что было ясно — без вмешательства западных союзников Украина долго не протянет. Но поддерживать украинцев — даже на уровне военных поставок — страны НАТО не спешили, и не столько даже из-за красных линий, сколько из-за того, что слишком свежи были воспоминания о том, как американская военная техника, поставляемая Афганистану, в конечном итоге оказалась в руках талибов.

В первые недели войны Украина вынуждена была обходиться почти исключительно своими силами и, помимо морально-волевых качеств украинских солдат и ополченцев, ее спасал только катастрофический непрофессионализм российских военных. Но именно этот этап оказался принципиальным для западных союзников — вопреки прогнозам их собственных спецслужб, Украина оказалась в силах оказывать сопротивление, а следовательно, вопрос о военной поддержке мог уже обсуждаться серьезно.

Поначалу военная помощь была минимальной, хотя сравнительно крупные партии американских противотанковых комплексов Javelin, гранатометов и боеприпасов были доставлены еще до полномасштабного вторжения. 27 февраля Германия согласовала поставки девяти гаубиц из Эстонии, США передали 200 ПЗРК Stinger (да и то в рамках ранее одобренной помощи), Польша 28 февраля передала 100 минометов с боеприпасами и начала обсуждение передачи Украине нескольких своих истребителей и штурмовиков, Франция — вооружения на сумму €120 млн, включающие противотанковые комплексы Milan и Javelin, а также ПЗРК Mistral. Многие другие страны отправили аналогичные вооружения — гранатометы, минометы, ПЗРК, снаряды, бронежилеты. Всё это было, конечно, полезно, но не смогло бы переломить ход военных действий.

Только в конце марта, когда стало понятно, что российским войскам не удалось взять Киев, и ВСУ начали контрнаступление, западные союзники несколько осмелели. С апреля Украина начинает получать тяжелую артиллерию, бронетранспортеры, чешские танки Т-72М1, а США наконец заявляют о готовности поставить реактивные системы залпового огня HIMARS (правда, первых HIMARS будет всего четыре штуки и до Украины они доберутся только к июню). Немецкий производитель танков Leopard тоже вызвался начать поставки в Украину, но немецкое правительство эту красную линию преодолеть тогда не решилось.

Не решились западные страны и на введение «бесполетной зоны» — это по сути означало бы прямое вовлечение НАТО в войну, так как пришлось бы сбивать российские самолеты над украинской территорией. Но эта проблема во многом решилась сама собой — из-за эффективности украинской ПВО российские самолеты почти перестали залетать вглубь украинской территории.

Начиная с осени 2022 года поток вооружений начинает литься в Украину как из рога изобилия. Например, собственные реактивные системы залпового огня Украине передала Германия, США передали новые HIMARS, тысячу Javelin, гаубицы, прочие европейские страны — артиллерийские системы и бронетехнику. Постепенно к военной помощи подключаются все западные страны — оглядываясь друг на друга и видя, что никаких катастрофических последствий не наблюдается, они всё смелее посылают Украине самые современные вооружения.

В октябре 2022 года украинцы протестировали новую красную линию — был подорван Крымский мост, любимое детище Путина. И снова ничего не произошло. Крым вообще постепенно становится постоянной мишенью украинских атак, и если до полномасштабного вторжения никому и в голову не могло прийти, что Украина может попытаться вернуть полуостров военным путем, то теперь о таких планах начинают говорить всерьез. Красная линия с 2022 года по май 2023 года сдвигается до международно признанных российских границ — Крым и Донбасс по факту оказываются легитимной мишенью для ВСУ.

В 2023 году тестируются уже новые красные линии. В феврале Германия решается предоставить Украине танки Leopard — не то чтобы они могли решающим образом изменить ситуацию на поле боя, но для самой Германии это было символом полной приверженности союзническим обязательствам перед Украиной. А в мае 2023 года украинцы наносят первый удар по Москве — несколько дронов врезаются в здание московского Кремля. Хотя они не наносят никакого ущерба, психологически это имело колоссальный эффект: впервые жители российской столицы понимают, что зона боевых действий может распространиться и на них. Позже налеты беспилотников на столицу станут регулярными, а ущерб от их попаданий перестанет быть символическим. Путину нечем ответить на такую эскалацию, потому что российские ракеты с первого дня полномасштабного вторжения били по жилым районам украинских городов, и в арсенале Кремля попросту нет ничего, что может быть использовано для эскалации. Кроме ядерного оружия.

Наблюдая всё это, западные союзники под давлением общественного мнения в августе 2023 года соглашаются на поставку Украине истребителей F-16 (правда, без экипажей, так что еще много месяцев уйдет на подготовку украинских пилотов). Зато уже в сентябре российские войска почувствовали на себе пересечение другой важной красной линии — Украина начинает систематически применять крылатые ракеты большой дальности. Первой же мишенью для них становится Крым, куда в сентябре прилетает британская Storm Shadow. А в октябре Украина получает ракеты ATACMS. После этого Крым теряет прежнее стратегическое значение, потому что все военные объекты становятся там легкими мишенями, и даже российский военный флот вынужден частично перебазироваться в Новороссийск.

Собственно, сама передача ракет большой дальности произошла так поздно именно потому, что в первый год войны западные страны опасались, что удары по Крыму могут привести к чрезмерной эскалации конфликта. Отменив это табу, западные союзники Украины сохранили запрет на удары своими ракетами по международно признанной территории России. На этих территориях Украина уже давно своими силами устраивала диверсии, атакуя НПЗ и взрывая военные склады (и опять же — России ответить было нечем), но от прямых ударов ракетами Запад Украину удерживал (хотя Россия еще с 2014 года наносила удары по Украине со своей территории). Кто знает, сколько бы продержалась эта красная линия, если бы Путину не пришла в голову идея о «санитарной зоне» в районе Харьковской области. После того как российские войска начали наступление со своей территории, пользуясь тем, что Украина не может бить высокоточным западным оружием по тылам, запрет был снят.

Наконец, одна из последних из красных линий — отправка в Украину натовских военных — по инициативе президента Франции также была преодолена. До этого натовские инструкторы обучали украинские войска на территории своих стран, что крайне замедляло процесс. Их присутствие в Украине, даже если они не будут держать в руках оружие, может принципиально повысить боеспособность ВСУ. Но не менее важно также и символическое значение этой красной линии, именно потому что она — последняя. Дальше уже — только полноценное участие в войне армий НАТО.

Красные линии и военные стратегии

По мнению некоторых аналитиков, Путин допустил стратегическую ошибку, когда в начале вторжения сразу публично обозначил участие Запада в конфликте как красную линию, за которой неизбежны катастрофические последствия. Политики вообще стараются публично не обозначать красные линии, отмечает специалист по теоретико-игровому анализу войны и мирных переговоров, профессор Калифорнийского университета в Сан-Диего (США) Бранислав Сланчев:

«Во-первых, государство, объявляющее красные линии, не хочет оказаться в положении, когда оно будет вынуждено реагировать только потому, что красная линия была пересечена. Оно всегда хочет сохранить свободу действий, чтобы выбрать наилучший курс в сложившихся обстоятельствах. Во-вторых, вы не хотите загонять противника в угол. Публичные заявления о том, что они не пересекут линию, могут быть восприняты как слабость. Это может дать оппоненту дополнительный стимул пересечь черту, чтобы избежать подобных выводов. Такой ситуации не хотела бы ни одна из сторон. Вот почему настоящие красные линии сообщаются в частном порядке».

Как отмечал в классической книге «Стратегия конфликта» нобелевский лауреат Томас Шеллинг, для того чтобы противник поверил в реальность угрозы, он должен видеть, что вы как-то уже отрезали себе пути к отступлению и связаны необходимостью ее исполнения, даже если этим навредите себе. Например, сильно разогнавшись на машине, вы заставляете свернуть тех, кто движется на встречу, так как они понимают, что вы не можете остановиться. Возможно, в этом отчасти был расчет Путина, когда, сделав публичное заявление перед лицом всех россиян о плане захватить всю Украину, он отрезал себе путь к каким-то промежуточным решениям, а следовательно, Западу бесполезно на него давить. Кроме того, в реальность угрозы помогает поверить то, что в условиях диктатуры Путин может не считаться с издержками и рискнуть сотнями тысяч жизней своих сограждан.

Расчет Путина мог бы оправдаться, если бы удалось захватить Украину в первые дни, как и планировалось. Но как только война затянулась, возникло сразу несколько проблем. Во-первых, ужасы гуманитарной катастрофы пробудили электорат западных стран, который требовал от своих государств вмешаться. Во-вторых, у западных союзников было достаточно времени, чтобы скоординироваться и начать действовать сообща. Это огромная проблема для Путина: он может попытаться запугать одну страну или несколько, но никто не поверит в то, что Путин в состоянии воевать против всего мира, для этого у него попросту нет ресурсов.

В итоге, достаточно лишь одной стране протестировать какую-то красную линию, и тут же другие союзники набираются смелости для того же, отмечает Сланчев:

«Большинство стран не хотят первыми поставлять передовые системы вооружений. Германия — хороший тому пример: они ждали, когда США возьмут на себя инициативу, как мы сделали это с танками, хотя эта инициатива была весьма символичной. Другие страны, такие как Великобритания и Нидерланды, пытаются подтолкнуть США к более активным действиям, делая первый шаг сами, надеясь, что это политически облегчит задачу США».

Каждый отдельный шаг, который предпринимает Запад, меняет статус-кво настолько незначительно, что не дает Путину политического обоснования для ядерной войны, и в полном соответствии со «стратегией салями» союзники постепенно преодолевают красные линии одну за другой. Причем на некоторые шаги западные союзники идут только в качестве ответных мер. Например, поставки первых дальнобойных версий ATACMS были согласованы после того, как Кремль проигнорировал предостережение не применять северокорейские баллистические ракеты по территории Украины, а разрешение ракетных ударов по российской территории последовало только за наступлением на Харьковскую область.

Украина понимает, что Запад парализует страх перед ядерной войной, и пытается всеми силами доказать, что угрозы Путина — блеф. Возможно, именно с этой целью в последние месяцы украинские беспилотники атаковали сразу несколько объектов, связанных с системой боевого управления российскими стратегическими ядерными силами (СЯС):

• приемную часть загоризонтной радиолокационной станции (РЛС ЗГО) 29Б6 (шифр «Контейнер») в Мордовии;
• РЛС ЗГО «Воронеж-ДМ» в Армавире;
• РЛС ЗГО «Воронеж-М» под Орском.

Все перечисленные объекты входят в российскую систему предупреждения о ракетном нападении (СПРН) — один из ключевых элементов СЯС. И каждая такая атака формально подходит под критерии ответного применения Россией ядерного оружия. Американская администрация выразила обеспокоенность по поводу попыток нанести ущерб российским станциям СПРН, не играющим никакой роли в украинской войне. Но своего психологического эффекта эти атаки достигают: если уж Россия не реагирует на удары по ядерным объектам, то опасаться ядерной войны из-за ударов по военным аэродромам в Белгородской области точно не стóит.